Мы – силы
Шрифт:
Отмахнувшись от речей Павленко, Саня сказал:
– Да ладно тебе. Антон сейчас тоже небось в таком же лагере сидит под караулом. Ждет эвакуации… И неизвестно, может, у него все еще хуже. Вон эти, вчера которые прибыли, говорят, что их в лагере в Стеклянном до объединения лагерей даже толком не кормили. А мы тут как у Бога за пазухой.
Рассвирепев, Виктор воскликнул:
– Мы тут как у черта в заднице! Какой эвакуации! Ты дебил?! Кому мы нужны там, на Большой земле? Кто нам там рад будет? Никого никуда никто эвакуировать
Саня тоже разозлился:
– Что ты на меня орешь? Не нравится?! Вон, на колючку лезь и вали на хрен. Что ты мне нервы мотаешь?
Он отвернулся, перекинув ноги через раскладушку, и стал смотреть в брезентовый бок палатки.
– Что вы разорались? – спокойно спросил вошедший с пакетом и бутылкой воды в руках сосед. Пожилой мужчина уже не раз останавливал словесные стычки между бывшими коллегами. Положив паек на свою раскладушку, он сказал, обращаясь скорее к Павленко: – Вас возле пункта раздачи слышно. Вы хоть потише… А то у меня соседки из девятнадцатой палатки все время спрашивают, что у нас тут за скандалы каждый день.
– Да пошли они, – сказал зло Павленко.
– Это ты зря, – сокрушился сосед. – Ты Вике очень нравишься. А Маринка вон по Саньку сохнет.
– Дуры они обе, – отрезал Виктор. – И что ты нам их навязываешь, Семеныч? Этих честных давалок и охрана, и пол-лагеря имело. Как никто ничего не подхватил – ума не приложу.
– Да ты, Витя, слишком много слышишь слухов. Они нормальные девушки. Они понимают, что жизнь на этом не прекращается. Да и насчет пол-лагеря, это ты сгоряча. Я побольше вас тут сижу, на моей памяти Вика только с начальником охраны встречалась, и то нужны были лекарства для матери, которых в нашей коновальне нет. Так он нашел ей лекарства, и они разбежались.
Виктор зажал виски ладонями и сказал:
– Семеныч, ты вообще себя слышишь? Сегодня из-за лекарств, завтра из-за жрачки получше. В нормальном мире это проституцией называется.
– В нормальном, может быть, – легко согласился сосед. – А в нашем это способ выжить ей и ее матери. Кстати, поправилась старушка. Ходила начальнику охраны благодарности говорила. Мариночка ей дойти помогала.
– Семеныч, мне кажется, что ты просто и сам не прочь их того… – с деланным удивлением сказал Виктор.
– Стар я для этого. От моего усохшего девки полчаса в лежке от смеха будут, – засмеялся над собой сосед.
Странно, но этот смех разрядил обстановку в палатке, и Виктор даже соизволил извиниться перед Саньком.
– Да ладно… чего там, – сказал Александр, махнув рукой и разворачиваясь к товарищу. – Не первый раз и, думаю, не последний.
Когда вернулся еще один сосед по палатке, он удивил всех:
– Слушайте, шел, смотрел в пакет и не нашел паштета. Представляете? Всегда давали, а сегодня не дали.
Александр, покопавшись в своем пакете, сказал:
– Точняк. Нет паштета. Воруют?
– Наверное! – возмущался сосед. Виктор отмахнулся и сказал:
– Да заканчиваются у них продукты! Я сам слышал. Вчера по Ладоге провизию прислали, так из первого десятка палаток народ на разгрузку ходил. Говорят, вообще, как кот наплакал, прислали. Раньше три баржи пригоняли, а в этот раз одну и не полную. Интересно, чем они следующую неделю все пять тысяч кормить собираются?
– Пять тысяч – это с полутысячей охранения и обеспечения, – поправил Виктора Семеныч. – И уж чем себя кормить – они найдут.
– Нисколько не сомневаюсь, – улыбнулся соседу Виктор.
Санек посмотрел на всех в палатке и сказал:
– Ну не могут же они нас тут голодом заморить? И крупы много еще. Полевые кухни же работают.
– В каше на воде есть, конечно, свои прелести… – сказал Семеныч соседям. – Но я слишком привык, чтобы в ней был и сахарок, и маслице.
Непонятно от чего Павленко расхохотался, да так заразно, что его смех подхватила вся палатка.
– Послушайте. А не пора ли откладывать продукты на черный день? – сказал Петр Николаевич, четвертый сосед по палатке.
– А толку-то? – спросил Павленко. – Поверьте, как только продукты закончатся в лагере и узнают, что у нас есть хоть крошка, нас разорвут голодные. Так что кушайте, ни в чем себе не отказывая.
– Но почему? – спросил Саня. – Галеты, они долго не испортятся, давайте откладывать суточные пайки галет. И не будем трепаться никому.
– Как хотите, – махнул рукой Виктор. – Я лично намереваюсь свалить из этого концлагеря как можно быстрее.
– На колючку полезешь? На пулеметы? – с интересом спросил Семеныч.
– Семеныч… не трави душу. Я и так не могу никакого плана нерискованного придумать, – сказал Павленко.
Внезапно Петр Николаевич сказал, удивив всех:
– А я знаю, как свалить без риска практически.
В палатке в возникшей тишине присутствующие смогли расслышать, как шумит и ругается громадная очередь возле не близкого раздаточного пункта.
– И ка-а-а-а-ак? – протянул Виктор, приподнимаясь на локте.
– Попроситься на работы по уборке территории, – сказал мужчина просто.
Виктор, нахмурясь, спросил:
– А толку-то? За доппаек корячиться? Так мне и этого хватает. Мне, слава богу, никого дополнительно кормить не надо. И уборка территории не решает вопрос, как выбраться с этой территории.
– Да, но тех, кто отличается в работе и кому доверяют, направляют на уборку причалов и прилегающих территорий.
– Бред. Они там все время под охраной автоматчиков.
Усмехнувшись, Петр Николаевич сказал Виктору:
– Зря вы так, молодой человек, отвергаете с ходу мой план. В разных местах разгребают завалы. Где-то можно и спрятаться.