Мы – силы
Шрифт:
Роман, заводя с ключа «Ямаху», ответил, перекрывая взревевший мотор:
– К корешу к твоему! К Артисту!
– Тоже не плохо! – громко ответил Ринат, заводя своего «коня».
– У него там проблемы! – сказал Роман, давая понять товарищу, что не на прогулку едут.
– Решим! – уверенно крикнул Ринат, перекрывая взревевшие моторы.
Оставляя за собой густой сизый след в воздухе, мотоциклы отвалили со двора командира.
В дороге Роман чувствовал себя превосходно. Ветер, рвавший его отросшие волосы, выдувал вместе с дурью и всякие мысли, что так и не оставляли его, несмотря на то, что вот уже три месяца он жил почти как человек. Ринат предусмотрительно держался чуть поодаль. Запомнив с первого раза карту, Роман больше в ней не нуждался. Казалось, его ведет внутренний компас к цели,
День выдался хоть и хмурый, но сухой. Это была первая передышка природы за почти что месяц. Было тепло, хотя на мотоцикле все равно пробирало до костей. Благо катить надо было недалеко, всего двести километров. На мотоциклах они проскакивали такие расстояния всего за часа два-два с половиной, если не было заторов. Хотя не должно их быть. Ведь именно по этой дороге прошла поисковая колонна Артура. Обычно поисковики расчищали дорогу хотя бы и для того, чтобы самим проползти и потом вернуться. Дорога была влажная и опасная, но тем не менее поприличнее проселочной, и двое на мотоциклах держали скорость около сотни в час. Они не останавливались, не разговаривали. Даже не потому, что тяжело на мотоцикле разговаривать, а просто потому, что и Ринат, и Ромка относились к людям неразговорчивым. Их поэтому вместе-то и направляли обычно, мало болтают и очень, даже чересчур, много делают. Именно они вдвоем тогда предотвратили убийство Улема одним из новоприбывших паханов. Тогда им пришлось на пару перерезать и всех подручных новенького.
В столовой это было. Улем принимал новых бойцов и хотел с ними поговорить. Однако после довольно непродолжительной беседы один пахан подал сигнал своим, и те, застрелив охрану Улема, уже хотели прикончить и его самого… Но Ринат, вошедший на шум с улицы, начал стрелять сам и отвлек путчистов. Роман тогда был еще в рабах. Работал на кухне, частенько бывал бит. Еще чаще бывал облит объедками. Но в тот момент он не только не растерялся, но и фактически спас Улема. Воткнув одному бандиту в глаз стальную вилку, а другого ударом ножа в шею отправив к праотцам еще быстрее первого, он скатился под стол к прыткому от испуга Улему и потащил его насильно к люку, в погреб. Но, правда, его не дотащил. Улем опомнился и, вытащив пистолет, докончил тех, с кем не разобрались Ринат и Роман.
Потом прибежал еще народ, и Улем смотрелся более чем внушительно, возвышаясь над семью трупами. Ринат, раненный вскользь в плечо, тоже выглядел завидным образом. Только Роман, сидевший на полу в сваленных в суматохе тарелках и бачках, казался жалким и обиженным. Улем, чтобы тот перестал его спасать, просто ткнул Романа в солнечное сплетение. От перехватившей все тело боли Роман пришел в себя. И временное помутнение сменилось ужасом от только что им содеянного. Роман сам не мог поверить, что только что убил двоих ничего ему не сделавших людей. Да еще ради чего?! Спасая того, кто руководит шайкой бандитов, измывающихся над ним. Никакой благодарности от этого уголовника с бешеным взглядом Роман, конечно, не ждал. Он, постанывая, поднялся, отправился на кухню к раковине, чтобы сполоснуть лицо и прийти в себя. Никто его не задерживал. Бандиты громко шумели, увлеченные обсуждением случившегося. Кто-то помогал Ринату перетягивать не слишком чистым полотенцем плечо.
Роман сел на пол возле мойки и тихо заплакал от только что пережитого. Ему искренне было жаль тех, кого он убил. И неважно, что они тоже уголовники. Они же люди…
Правда, уже к вечеру на место успокоившегося Романа пригнали женщину, а его вызвали к Улему в дом.
Туда его гнали пинками и прикладами.
– …Ты теперь тоже убийца, – сказал Улем, вертя в пальцах вытащенную из глаза неудавшегося заговорщика вилку. – И мне нет смысла оставлять тебя рабом. Но кроме этого, за мной должок. Жизнь слишком хороший подарок, чтобы я тебя не отблагодарил. Ты свободен. Можешь идти на все четыре стороны. Но… Тебе теперь с ментами не жить. Да и с обыкновенными… тебе тоже скучно будет. Останься со мной. Мне, кровь из носу, нужны такие, как ты. Ты еще не умеешь предавать, но уже умеешь убивать. Будешь моим личным адъютантом. Да и нравишься ты мне. Ты по возрасту, как мой сын… Где он теперь, шалопай…
Роман молчал, не зная, что ответить. Сказать, что он уйдет? Тогда эта вилка в руках Улема может оказаться теперь в глазу Романа. Вот и не будет больше кредитора. Сказать, что он остается? Остается среди этих?!
Роман посмотрел в глаза Улему. Сначала робко. Потом все больше и больше набираясь наглости в этих глазах. Казалось, что Роман впитывал от Улема какую-то безбашенность. Какую-то злость.
И они поговорили…
От Улема он вышел в другой одежде и первым делом заехал в морду тому уроду, что гнал его сюда. Улем стоя на крыльце, поржал и похвалил Романа. А тот козел, валяясь на земле и утираясь кровью, тоже, вторя Улему, смеялся и мерзко так похрюкивал. Не козел, а свинья.
Вспомнив про свиней, он вспомнил и того подонка, который измывался над ним, как и до этого над Ильей, обещая зарезать, как свинью. В ту ночь, за полночь, они с ним, чтобы никто не видел, напились и скорешились, пообещав забыть старые обиды.
Первую неделю Роману, конечно, хотелось втихаря свалить от тех, кто над ним так глумился, но Улем не дремал. Несколько раз подсовывал ему потаскушек, живших почти вольно на территории лагеря и поселка, несколько раз закрывал глаза на его пьянки. Простил за избитого Романом одного охранника барака. Ну, тот просто не хотел пропускать бывшего раба внутрь. Да, там еще были приключения, но все сошло с рук бывшему курсанту, и вскоре он успокоился. Начал учиться стрелять и метать нож. Каждое утро с небольшим числом тех, кто желал поддерживать форму, бегал. Короче говоря, он нешуточно повзрослел за несколько месяцев. От неуверенности не осталось и следа. Но еще посещали его мысли о том, что все это бред и ему нечего делать среди бывших уголовников и отъявленных бандитов. Что где-то у него мать, сестра и отец, всю его жизнь боявшийся за сына и предостерегавший его от дурных знакомств. Мысли он выветривал на мотоцикле, лично им пригнанном из очередной поездки на вербовку.
Вербовка была основным делом как Романа, так и еще десятка преданных Улему людей. План Улема, ранее не очень понятный Роману, теперь уже обрисовался ему во всех подробностях. Чем больше народу, тем более велик шанс удержать власть в своих руках и не отдать ее государству, когда оно очухается и начнет наводить конституционный порядок на своей территории. Да и когда начнет, его-то первым шагом, конечно, будет не Улем с его братией. Хватало новообразованных Сибирской и Дальневосточной республик. А также горцев и беженцев.
У Улема уже сейчас было более двух тысяч штыков. И полтысячи душ рабов и условно свободных – шлюх, механиков, врачей, поваров, связистов… Три боевых командира решали практически все тактические задачи. А десяток командиров поисковых отрядов решал все проблемы с обеспечением пропитания, оружия и разведки. Один из них, Артист, с прошлых времен приходился корешем Ринату. Именно к нему, нарвавшемуся на отпор в одной из деревушек, так спешили посланники Улема.
Низкое, затянутое тучами небо стало совсем темным, когда Роман увидел перед собой хвост разведколонны. Три грузовика, крытых тентом, под защитой одного джипа с охраной, скрытые нависшими над дорогой деревьями, казались замершей гигантской гусеницей в темноте сумерек.
Роман остановился в сотне шагов и, достав из-за пояса рацию, сделал запрос на частоте приемников разведколонны. Вместо ответа из джипа вылезли одетые в пятнистую форму бойцы и замахали рукой. Осторожно Роман подъехал и, убедившись, что перед ним свои, махнул рукой Ринату.
– С утра их Артист окружил и теперь держит под прицелом. Мы бы, может, и прошли дальше, но дорога, как назло, идет насквозь через эту деревню… – докладывал старший охраны. – Не обойти никак. По полю мы не пройдем. А эти в деревни палят из чего ни попадя. Так что пока мы с ними не разберемся, дальше никак…