Мы спасаем попаданцев
Шрифт:
– Хорошо.
– Ну, тогда пошли.
– Секунду. – Денис глубоко вдохнул, закрыл глаза, положил ладони на лицо и зашептал: – Я крутой гангстер, я крутой гангстер, я Тони Монтана и Майкл Корлеоне в одном флаконе, вашу мать…
– Не, не, не, – замотала головой в светло-русом парике Юля. – Никакой ты нафиг не Майкл, я же просила не переигрывать…
Но Фадеев уже опустил ладони, и девушка даже вздрогнула, взгляд Дениса полностью поменялся: из обычного добродушного взгляда простого питерского парня, выпускника исторического
– Спокойно, киса! – ехидно усмехнулся Денис, подпустив в голос немного хрипоты. – У папочки все под контролем.
И не обращая внимания на раскрывшую от удивления рот Юлю, самосотворенный гангстер открыл дверцу автомобиля и вышел.
– Ох, не нравится мне это, – покачала головой девушка.
Ее дверца тоже отворилась, и Денис подал даме руку. Юля поднялась с сиденья, взяла кавалера под руку, и они вместе двинулись к углу дома. Девушка молчала, столь резкое преображение Дениса ее явно ошарашило.
Они свернули за угол нужного дома, и вдруг оба остановились, как вкопанные. Прямо перед ними, будто из-под земли, выросла монументальная двухметровая фигура патрульного копа в синем пальто с блестящим нагрудным жетоном и в строгой фуражке. Лицо детины, украшенное ухоженной эспаньолкой, тоже не отличалось добродушием, серые глаза смотрели с ехидством, а губы растянулись в хитрой улыбке. В руках полицейский сжимал деревянную дубинку, очень напоминающую уменьшенную копию бейсбольной биты.
– Что, «Гнездышко» ищете? – пробасил патрульный.
Здесь следовало рассмеяться, дружески похлопать здоровяка по плечу и, улыбнувшись, сказать: «нет, просто гуляем», но когда Денис был в образе, образ часто подчинял его себе, опережая логику и заглушая голос разума. На сцене это являлось большим плюсом, но вот сейчас, в жизни, в этой реальности…
– А если и да, то что? – прохрипел Денис раньше, чем сумел осознать смысл собственных слов. Тут же он стал прикидывать, как бы быстро и эффективно вырубить некстати появившегося «фараона». Хотя обездвижить такого детину с одного-двух ударов выглядело проблематично.
Но реакция нью-йоркского копа оказалась быстрее, он упер дубину в грудь зарвавшегося недогангстера и, усмехнувшись, произнес:
– Дерзкий, да?
Денис изготовился всем телом, но Юля обхватила его руку, как бы говоря: «молчи». Это не осталось незамеченным для полицейского. Он перевел взгляд на девушку и, мило улыбнувшись, сказал:
– Получше за ним следи.
Затем коп опустил дубину и кивнул в сторону обшарпанной двери:
– «Гнездышко» там.
И как ни в чем не бывало побрел дальше по улице, засвистев что-то себе под нос и крутя деревянную дубинку.
«Пронесло, – выдохнул Денис. – Так, в следующий раз действительно не переигрываю». И опережая превращения Юли в разгневанного «ежика» выпускающего колючки все тем же подхрипловатым голосом:
–
– Да что ты говоришь. – Девушка закатила глаза, но вид у нее был вполне спокойный.
– К тому же, мы узнали где «Гнездышко». – И парень, подойдя к обшарпанной двери, постучался.
Через секунду на маленьком окошечке в верхней части двери отъехала створка и на пришедших взглянули темные глаза на черном лице. А еще через секунду Денис услышал, как отпирается засов. Видимо, первую часть фейс-контроля они преодолели. Дверь отворилась. На пороге стоял рослый широкоплечий негр в костюме и при галстуке.
– Здоров, приятель! – Фадеев беззаботно улыбнулся и дружески хлопнул чернокожего по плечу, а затем нагло засунул ему двадцатку в нагрудный карман пиджака. – Мы с моей цыпой решили как следует повеселиться, так что надеюсь, что в «Гнездышке» сегодня жарко?
Негр не проронил ни слова.
«Ну же, ответь мне хоть что-нибудь», – всматриваясь в каменное лицо швейцара-гориллы мысленно попросил Денис.
В следующую секунду чернокожий отступил в сторону, а его большие пухлые губы расплылось в широкой улыбке, обнажая идеально белые зубы:
– Милости прошу, сэр. У нас всегда жарко!
Денис обернулся на Юлю, подмигнул и галантно предложил проследовать вперед. Девушка кокетливо улыбнулась, начиная играть свою роль, и, покачивая бедрами, чего в обычной жизни за ней не наблюдалось, двинулась вперед по тусклому коридору подсобки, ведущему к лифту. В лифте уже другой чернокожий преклонного возраста задвинул за ними дверь и пустил кабинку вверх. На пятом этаже лифт остановился, дверь отъехала в сторону, и в лицо ударил яркий свет.
Послышались страстные аккорды фортепьяно, заиграли рулады корнета, зазвучали ударные, рождая зажигательный ритм джаза. Публика отрывалась на полную. Мужчины, все сплошь помешанные на гангстерском стиле в одежде, и женщины, предпочитающие вызывающие наряды: короткие юбки, блестящие платья, длинные нитки бус, приспущенные до колен чулки и не застегнутые боты. Все веселились, зазорно смеялись, танцевали и пили. Здесь в эпоху сухого закона выпивка лилась рекой, наживая капиталы бутлегерам. В воздухе витал запах зеленого змия вперемешку с приторным вкусом духов и табачным маревом.
– Зайчик, я хочу танцевать, – кокетливо заворковала Юля, отдавая меховое манто гардеробщику. – Но сначала я хочу выпить. Пойдем к бару!
– Для тебя все что угодно, моя киска, – поддержал игру кавалер.
Делая вид, что им весело, парочка двинулись к бару мимо танцующей и отрывающейся на полную публики. Кто-то из местных мужчин с интересом посмотрел на Юлю, Денису тоже достались несколько приятных взглядов гангстерских цыпочек, одной он даже подмигнул, продолжая играть роль «своего парня» в этом подпольном мире Нью-Йорка двадцатых.