Мы - сталкеры. Загадки Зоны (сборник)
Шрифт:
– Чего ржёте, уроды?! – рявкнула на них белокурая дьяволица.
– Какого хрена глаза бесстыжие вылупили?! – поддержала её Хельга.
– Да! – подкинул свои пять копеек Заур. – Чего…
От следующих двух пощёчин в унисон он едва увернулся. Время ласковых объятий прошло.
Между троицей и двумя бандитами оставалось всего ничего, Заур уже готовился к рукопашной, прикидывая, что первым надо бы завалить небритого.
Но тут ушастый вдруг попятился обратно к ресепшну, на ходу сунув руку под пиджак:
– Братуха, этот лысый – палач! Он Бабуина вместе с пацанами грохнул!
Небритый осклабился – челюсти его были истыканы железными протезами:
– Вот сейчас за другана нашего он и ответит. Я ему, сучаре, глотку перегрызу!
«А что, это мысль», – подумал Заур.
Потому-то горло бандита и удостоилось чести послужить мишенью для нательного креста палача. Заур метнул распятье в прыжке к ушастому, который почти что успел вытащить пистолет. Из распоротого кадыка чуть ниже железного оскала плеснул алый фонтан, и в тот же миг – для симметрии – кулак палача сломал гортань ушастого. Два тела в костюмах дружно – синхронно! – шлёпнулись на пол.
Главное – контакт осуществлён без шума и пыли, не считая той, что Заур вытер ладошками с двери-решётки. Пока что всё по плану. Заур вынул из горла трупа распятье, вытер о пиджак. Жаль, цепочку пришлось порвать, сдёргивая крест с груди. Ну да не впервой.
– Чистая работа, – похвалила Хельга жениха, поспешившего к двери справа от осиротевшего ресепшна.
– Грязи-то развёл, залил тут всё, скользко теперь, – высказала своё мнение блондинка, переступив через небритого, так и не захлопнувшего рот.
Дверь – врата ада! – конечно, оказалась заперта. На иное рассчитывать было наивно и глупо, но кто сказал, что палачи сплошь циничные академики? Собственно, на двери не наблюдалось ни замка с засовом, которые можно отпереть, ни даже ручки, за которую можно ухватиться. Поддеть дверь не представлялось возможным – так плотно она прилегала к косяку.
– Ты откроешь эту дверь в два счёта, – палач дал Милене индульгенцию на преступление, а когда она, отказавшись, мотнула светловолосой головкой, предложил Хельге взять на душу грех: – А ты открой быстрее.
Невеста виновато пожала плечами.
На сей раз шпилек из волос никто выдёргивать не стал.
Отлично, замечательно! Имеем два трупа, зато нет доступа к квартире, в которой окопался Ильяс. А ведь работорговец не просто преступник, он причастен к грядущему теракту, равного которому не было – и не надо! – в истории человечества.
Заур прижал ухо к холодной броне. Тихо. Шумоизоляция, как в студии звукозаписи? Наверняка. От досады палач едва не врезал искусственным кулаком в дверь. Сломать протез сейчас было бы по меньшей мере предосудительно. Заур не имел права навредить себе, ведь это отразилось бы на судьбах миллионов, а то и миллиардов людей.
– Скажи ей: «Сим-сим, откройся», – не удержалась от неуместной нынче шутки Милена.
Окоротить бы, однако не до мелочной грызни с блудницей. Палач прикидывал, как дальше быть. В голову настойчиво лезли образы воротков, ломиков, вгрызающихся в дверь, отмычки ковыряли несуществующий замок, нетбуки и планшеты умелыми хакерами подключались с помощью проводов-разъёмов к операционке квартиры Ильяса… Всё не то, всё чушь. «Господи, помоги слуге твоему спасти невинных жителей Киева, подай знак!»
– Лысик, у нас гости!
Он обернулся – и в лицо ему, под самые линзы очков, сунули Знак.
Заур сам бессчетное количество раз проделывал это простое движение, отлаженное до автоматизма. Но чтобы ему показывали издалека узнаваемый кусок металла – небольшой, с ладошку, щит, зауженный к основанию, – такое впервые.
Да это просто немыслимо!..
Заур непонимающе, будто впервые видел, уставился на чуть выпирающий из щита рельеф колоды и рядом человечка в колпаке с прорезями для глаз. Прямо-таки неприлично уставился на топор в руках палача – впервые в жизни это оружие угрожало не преступникам, но ему. При виде красной надписи вверху щита – «Закон суворий, але це закон» [13] – заслезились глаза.
13
Закон суров, но это закон (укр.).
Поэтому Заур не увидел удара, но прочувствовал челюстью каждую выпуклость на весьма увесистом Знаке. Оседая на мраморный пол, он ощутил бескрайнее смирение: ведь молил Господа о знаке, и Знак был дан. Это ему божья кара за то, что палаческий атрибут частенько использовал вместо кастета.
Как тот, кто сделал это нынче.
Моргнув раз-другой, Заур вновь обрёл способность нормально воспринимать реальность. Он увидел и услышал, как блондинка выругалась и выхватила из сумочки «маузер», как Хельга запричитала в напрасных попытках извлечь из баула ПМ, но главное – он увидел над собой…
– Милена, не стрелять! Хельга, спокойно! – велел он эскорту.
Убийство палача при исполнении – смертный грех. А уж завалить начальника Управы…
Над Зауром всеми своими объёмами нависал сам Алекс Пападакис, которому ещё несколько часов назад Заур непосредственно подчинялся. Знак он уже спрятал в карман пиджака. Милену и Хельгу шеф игнорировал, не считая, очевидно, что они хоть сколь опасны.
Гладкое лицо Пападакиса – ни намёка на растительность – налилось, побагровело.
– Бывший палач Заур! – выхаркнул он и замолчал, собирая во рту побольше дрянных слизких слов. Наконец собрал, выплеснул на Заура: – Ты совсем уже с катушек съехал? Щенок, сын суки, да что ты себе позволяешь?! – От его ора задрожали мраморные колонны. – Бывший палач Заур, я требую отчета обо всём, что здесь произошло!
Надо же, эта биомасса, упакованная в серый костюм, что-то требовала, шумно дыша через нос, из-за чего волосы, там произрастающие, трепыхались нервно, но решительно. Сгустки геля блестели в его редких, зализанных назад волосах осуждающе, как бы вынося приговор.
Не зря, ой не зря Заур установил в служебном планшете – конфискованном уже – на звонки шефа («Бывшего, – напомнил себе Заур, – бывшего!») специфический рингтон, а именно – петушиный крик.
– А как вы здесь… – Заур не спешил отвечать на вопросы Пападакиса. От удара разболелась голова. Он встал на колени, затем поднялся в полный рост. – Как вы здесь оказались?