Мы такие же люди

Маршалл Алан

Отсутствие собственнических инстинктов, которым сопутствует жадность, характерно и для взрослых. В одной миссии я подарил аборигену рубашку в благодарность за его заботы обо мне. Рубашку эту я потом видел на пятерых других мужчинах.

Разительный контраст в поведении белых и темнокожих детей отнюдь не объясняется наследственностью. Это - результат различного подхода к жизни, который, в свою очередь, обусловливается различным воспитанием и образованием. Отсутствие эгоизма у аборигенов и их предупредительность по отношению к другим, которые

я наблюдал сотни раз, неразрывно связаны с переживаниями детства.

Только радикальный переворот в сфере человеческих отношений, только полный отказ от тех представлений, которые делают человека конкурентом его ближних, может привести к тому, что на площадках, где играют наши дети, воцарится тот же дух, ,что и среди детей австралийских аборигенов.

Окруженный детворой, я шел по широкой полосе берега; за мной брели две маленькие девочки с грудными младенцами на руках. Время от времени, когда они хотели на что-либо обратить мое внимание, наш разговор прерывался.

"Фис, фис!" - кричали они, и я шел к какой-нибудь лужице, увязая по щиколотку в мокром песке. В лужице плавали головастые рыбешки "фис".

Мы возвращались домой после нашей ежедневной прогулки, направляясь к тамариндам, под тенью которых собирались отдохнуть и побеседовать. Вокруг бегали кроншнепы, запуская в песок клювы в поисках пищи.

Дети были огорчены тем, что мои ботинки испачкались. Когда мы вышли на сухое место, трое мальчиков стали на колени и стерли с них грязь.

Одного из мальчиков звали Бандаравой. Ему было лет одиннадцать. Непосредственная живая улыбка очень красила его неказистое лицо. Он охотно смеялся моим шуткам и очень мне полюбился.

На мальчике была грязная, слишком короткая повязка, из-под которой торчали неимоверно тонкие ноги, напоминавшие обуглившиеся палки.

Дети здесь ходят голышом лет до семи. Потом мальчики начинают носить набедренную повязку, а девочки - узкую продольную полоску материи; концы которой перекидывают через обвязанный вокруг талий шнурок.

Когда мы расположились под деревьями, мальчики решили состязаться в метании копья. Они бросились к зарослям тростника и отобрали себе по нескольку упругих прямых стеблей, которые должны были заменить копья. Разделившись на две группы, они начали метать "копья" в противника.

Их жесты и мимика во время игры воспроизводили жесты и мимику мужчин во время исполнения обрядов или при стычках между племенами. Пригнувшись, мальчики бежали в траве, выскакивали из-за деревьев и издавали притворно свирепые крики. Они осторожно обходили друг друга, переступая с ноги на ногу.

При этом они издавали музыкальные крики на высокой ноте, напоминающие крики птиц. Мальчики держали свои "копья" над головой большим и указательным пальцами, закидывая руку далеко назад. Когда "копье" попадало в цель, обе стороны разражались смехом. Мальчики отличались большой меткостью. Как в любой игре, здесь были признанные чемпионы.

Я часто наблюдал за такими "битвами". Их участники выходили

из себя лишь в очень редких случаях. Белого мальчика, потерявшего самообладание на площадке для игр, как правило, поддерживают один-два приятеля; когда темнокожим мальчиком овладевает гнев, он сразу же оказывается в одиночестве. Никто на него не обращает внимания, а игра продолжается. В таких случаях задира неизменно бросает свое копье и уходит, не замечаемый остальными. Обычно он возвращается через несколько минут; и сам он, и его товарищи тут же забывают о случившемся. Главное во время игры не одиночка, а коллектив.

Раздражительность, проявляющаяся во время игр или в повседневной жизни, дурно действует на окружающих детей. Однажды при мне темнокожий мальчик в припадке раздражения бросился на землю и стал кричать. Никто не обратил на него ни малейшего внимания. Взрослые проходили мимо, даже не взглянув в его сторону, дети обходили его. Буяну пришлось быстро утихомириться.

Бандаравой и еще шестеро мальчиков, которым надоело играть, собрались вокруг меня в надежде, что я расскажу им что-нибудь интересное. Мальчиков звали Мийнеджара, Нгальбара, Ямбал, Нанинджавой, Йоади и Дармеринг.

Мои старания повторить имена (хотя мальчики и произносили их очень отчетливо) рассмешили их. Я притворился, что мне ужасно трудно выговорить имя Бандаравоя; я таращил глаза и мотал головой, как если бы это имя застряло у меня в горле.

Бандаравой чуть не вдвое согнулся от беззвучного смеха. Он продолжал веселиться еще долго после того, как его товарищи перестали смеяться.

– Он чудак, - сказал Йоади, показывая на Бандаравоя.

Мальчики уже несколько раз назвали Бандаравоя чудаком, как бы извиняясь за него.

– Ты летчик, а?
– спросил Дармеринг (во время войны в двух милях от миссии располагалась авиачасть).

– Нет, - ответил я.
– Я приехал из Мельбурна. Я просто путешествую.

– Знаешь ты такие самолеты - "Митчел", "Дуглас", "Мустанг", "Спитфайр"?
– спросил Дармеринг.

– Знаю.

– А "Буффало"?

– Конечно, - ответил я.
– У буффало большие рога, и он мычит {Игра слов. По-английски "buffalo" значит "буйвол".}, - и я вскинул голову, как разъяренный бык. Бандаравой опять скорчился от смеха. Другие мальчики, казалось, были озадачены.

– "Буффало" - это самолет, - сказали они.

– Нет, - возразил я, - это огромный бык.

– А я говорю о самолетах "Буффало", - объяснил Дармеринг.

Пока мы болтали, Нанинджавой, стоявший возле меня, то и дело протягивал руку и легонько постукивал меня по лбу, руке или шее. Я не обращал на это внимания: он убивал песчаных мух, которых, я, не мог разглядеть. Зоркие глаза мальчика их различали. Случайно двинув головой, я стукнулся о дерево, к которому прислонялся. Я закатил глаза, высунул язык и замотал головой совсем, как знаменитый комик Мак Сенетт в своих немых фильмах, когда полицейские оглушали его дубинками.