Мы в пятом классе
Шрифт:
Он махнул рукой и вошёл в высокую арку. На расстоянии он показался Тане очень маленьким. Большой дом, высоченная арка, а там, в глубине, идёт мальчик с пальчик, совсем затерялся. А он обернулся и крикнул:
— Меня Игорь зовут! Павликов моя фамилия! Слыхала, наверное?
— Слыхала, слыхала! До свидания, Игорь!
— Пока! Ещё увидимся!
Он скрылся во дворе, оттуда донёсся его звонкий голос:
— Эй! Костя! Я тоже буду с вами в хоккей! Дай мне клюшку! Дай, говорю! Не будь жадиной!
Таня постояла немного
В этот день она познакомилась с человеком, которого шала вся школа. Во всяком случае, он сам был в этом уверен.
Максим попросил тетрадь
На перемене Таня стоит у окна, как всегда. Она смотрит на улицу и сама уговаривает себя, что ей это интересно.
Вот по улице идёт маленький мальчик и ест мороженое. Рукой в серой варежке он держит пачку мороженого, а ногой катит перед собой ледышку. Ледышка катится по тротуару далеко, потом останавливается, а мальчик не спеша доходит до неё и опять её толкает, и она опять катится далеко. И он при этом не забывает лизать своё мороженое.
Таня стоит и смотрит не отрываясь. Потому что, если смотреть на улицу, получается, что ты не скучаешь одна всю перемену, а занята своим серьёзным делом, своими важными мыслями и интересными наблюдениями. А это уж совсем другое дело — быть занятой своими мыслями. Это совсем не значит, что тебе не с кем поговорить, что тебе нечего делать. Все болтают, смеются, носятся, кричат. Пускай. У них свои дела, а у неё — свои. И ничуть она не хуже других.
А другие девочки обсуждают свои важные проблемы. За своей спиной Таня слышит разговор:
— Если ты будешь с ней водиться, я с тобой разговаривать не буду. Так и знай!
— Да что ты, Оля! Я с ней нисколько не вожусь. Один раз только и поговорила, она сама ко мне пристала.
— Пристала. Мало ли что. А ты с ней не говори, я же тебя просила. Она сплетница — это раз. Зачем она наврала, что я за Максимом бегаю? Разве я за ним бегаю?
— Нет, Оля, ты за ним не бегаешь нисколько, — с готовностью отвечает Оксана. — Но она не про тебя говорила, а про другую Олю — Горелову.
— Во-первых, про меня. А во-вторых, разве Горелова бегает за ним? Куда ей, Гореловой, — у неё волосы жидкие, три волосинки. И глаз косит. Косит или не косит?
— Косит, косит, кажется.
— Не кажется, а косит. Её ещё в детском саду Зайчиком звали. Косой Зайчик. Какая прелесть.
Таня невольно прислушивается. Она уже забыла, что надо делать вид, будто поглощена своими умными мыслями. Ловит каждое слово. Хотя, конечно, можно считать, что разговор у Оли с Оксаной глупый и пустой. Болтовня. Сплетни. Кто за кем бегает. У кого какие глаза. Разве может быть это интересно умному человеку? А вот интересно. И очень важно. И до смерти хочется, чтобы девчонки приняли и её поболтать, пообсуждать вот такие дела, может, и пустяковые, но такие заманчивые. Конечно, сплетничать — глупое
Девочки не позовут Таню. Они её даже не замечают, как будто там, у окна, не стоит девочка Таня со своими мыслями, переживаниями, мечтами. А как будто бы там пустое место.
— А на самом деле сказать, кто за Максимом бегает? — Оксана наклоняется к самому Олиному лицу и говорит громким шёпотом: — Людка! Вот кто.
— Людка?! — Оля отклоняется от Оксаны. — Да она же во! — Оля ладонью показывает метр от пола. — Лилипутик твоя Людка.
— Маленькая, зато настырная. Моя мама говорит, что маленькие женщины всегда умеют постоять за себя.
— Ну, Людка, ну, настырная. Слушай, а может, ты врёшь?
— Она ему вчера варежки под краном стирала, он в какую-то извёстку влез. А сегодня ластик ему отдала. Насовсем. Польский. «Возьми, у меня ластиков много». Теперь понятно?
— Понятно. Польский? Ну ладно.
Оля молча смотрит перед собой. В глазах у неё мелькают молнии. Тане становится жалко маленькую Людку. И чего все девчонки помешались на этом Максиме? Мальчик как мальчик, ничего в нём особенного.
И тут в коридоре появляется Максим.
Он шагает деловито, не торопясь. Светлые волосы аккуратно подстрижены. Наверное, вчера Максима мама гоняла в парикмахерскую. Белый воротничок рубашки ещё не перевернулся вверх тормашками. Увидев Максима, Оля громко взвизгивает:
— Только тронь — скажу!
Но он совсем непонятный человек, этот мальчик Максим. Он как будто не слышит Олю. Хотя как же не услышать этот пронзительный вопль? Таня вздрогнула от Олиного голоса. А Максим прошёл мимо, не обратил на Олю ни малейшего внимания. Не толкнул, не стукнул, ничего обидного не сказал. Что же с ним случилось, с непонятным человеком Максимом?
Мимо Оли, мимо Оли Савёловой идёт и не смотрит.
Таня отворачивается. Пусть Оля не знает, что Таня видела, как Максим идёт мимо и не цепляет Олю. Когда видишь чью-нибудь неудачу, получается, что ты виноват в этой неудаче. Зачем рядом стоял? Зачем смотрел? Лучше не видеть. Таня внимательно, слишком внимательно смотрит в окно. Бежит мужчина за троллейбусом, успеет или не успеет? Успел всё-таки. Впрыгнул в дверь и большую набитую сумку втащил.
И вдруг Таня слышит голос Максима:
— Эй! Ты чего отворачиваешься? С тобой же разговариваю.
Кому он это говорит? Почему остановился у её окна? Почему так враждебно и странно смотрят на неё девчонки? И Оля, и Оксана, и маленькая Людка, которая вдруг тоже оказалась с ними и держит Олю под руку? Что происходит?
А происходит совершенно невероятное. Максим — сам Максим! — остановился возле Тани и говорит Тане:
— Ну что ты на меня глаза вытаращила? Я тебя дело спрашиваю, а ты как глухонемая. Ты упражнение по русскому написала? Написала или нет? Не добьёшься толку.