Мы вас построим
Шрифт:
— На самом деле я послала запрос в одну из его контор, — сказала Прис. — И указала, что настаиваю на личной встрече с Барроузом.
— Думаю, они рассмеялись тебе в лицо.
— Нет, они отправили меня в его офис. Он целую минуту сидел и слушал меня. Затем, естественно, вернулся к другим делам, а меня переадресовал к менеджеру по персоналу.
— И что же вы обсудили за эту минуту?
— Я просто смотрела на него, а он смотрел на меня. Ты же никогда не видел его в реальной жизни. А он невероятно привлекателен…
— На
— Затем я сказала, что в качестве его секретарши могла бы ограждать его от домогательств тех бездельников, которые попусту тратят чужое время. Знаешь, я ведь умею быть жесткой. Это просто — включил-выключил. И в то же время я никогда не прогоню нужного человека, который действительно пришел по делу. Понимаешь?
— А письма? Ты умеешь вскрывать письма?
— Для этого есть машины.
— Это, кстати, то, чем занимается твой отец в нашей Компании.
— Я в курсе. И именно поэтому я никогда не стала бы работать у вас. Вы так малы, что почти и не существуете. Нет, я не смогла бы заниматься письмами или другой рутинной работой. Но я тебе скажу, что я могу. Знаешь, ведь идея создания этого симулякра, Эдвина М. Стэнтона, принадлежит мне.
Что-то кольнуло меня в сердце.
— Мори это даже не пришло бы в голову, — продолжала Прис. — Банди — другое дело, он гений в своей области. Но, к несчастью, это идиот, чей мозг подточен гебефренией. Стэнтона сконструировала я, а он только построил. Согласись, это несомненный успех, то, чего мы добились. И нам не понадобились для этого никакие кредиты. Простая и приятная работа, как вот эта.
Она снова вернулась к своим ножницам.
— Креативная работа.
— А что делал Мори? Шнурки у него на ботинках завязывал?
Мори был организатором. А также занимался снабжением всего предприятия.
Меня преследовало ужасное чувство, что Прис говорит правду. Можно было бы, конечно, все проверить у Мори, но к чему? Я и так знал, что эта девочка абсолютно не умеет лгать. Здесь она, скорее всего, пошла в мать. Которую я, кстати, совсем не знал. Они развелись еще до того, как мы с Мори встретились и стали партнерами. Обычное дело — неполная семья.
— А как идут твои сеансы с психоаналитиком?
— Отлично. А твои?
— Мне они не нужны.
— Вот здесь ты ошибаешься, — улыбнулась Прис. — Не стоит прятать голову в песок, Луис. Ты болен не меньше меня.
— Ты не могла бы прерваться со своим занятием? Чтоб я мог пойти и заснуть.
— Нет, — ответила она. — Я хочу сегодня закончить с этим осьминогом.
— Но если я не посплю, у меня будет спад. Я просто вырублюсь.
— И что?
— Ну пожалуйста, — попросил я.
— Еще два часа. — Прис была неумолима.
— Скажи, а все, вышедшие из клиники, такие, как ты? — поинтересовался я, — Молодое поколение, так сказать, наставленное на путь истинный. Неудивительно, что у нас эта проблема с
— Каких органов? — пожала плечами Прис. — Лично у меня все органы на месте.
— Наши органы электронные.
— Только не мои. У меня все из плоти и крови.
— И что из того? По мне, так лучше бы они были электронные, глядишь, тогда б ты сама отправилась в постель и предоставила такую возможность гостю.
— Ты не мой гость. Позволь напомнить: тебя пригласил мой отец. И кончай толковать о постели или я сама это сделаю. Знаешь, я ведь могу сказать отцу, что ты гнусно приставал ко мне. Это положит конец вашему «Объединению МАСА», а заодно и твоей карьере. Тогда проблема органов, неважно — натуральных или электронных, — перестанет волновать тебя. Так вот, приятель, давай вали в свою постель и радуйся, что у тебя нет более важных поводов для беспокойства. — И Прис снова возобновила свое щелканье.
Мне нечего было ответить, так что после минутного раздумья я поплелся в свою комнату.
О, боже, подумал я, Стэнтон, по сравнению с этой девчонкой, просто образец теплоты и дружелюбия!
При этом, очевидно, она не испытывает никакой враждебности по отношению ко мне. Скорее всего, Прис даже не понимает, что как-то обидела или ранила меня. Просто она хочет продолжить свою работу, вот и все. С ее точки зрения, ничего особого не произошло. А мои чувства ее не интересуют.
Если б она действительно недолюбливала меня… Хотя, о чем я говорю? Вряд ли это понятие ей доступно. Может, оно и к лучшему, подумал я, запирая дверь спальни. Симпатии, антипатии — это для нее чересчур человеческие чувства. Она видела во мне просто нежелательную помеху, нечто, отвлекающее от дела во имя пустопорожних разговоров.
В конце концов я решил: ее проблема в том, что она мало общалась с людьми вне клиники. Скорее всего, она их воспринимает сквозь призму собственного существования. Для Прис люди важны не сами по себе, а в зависимости от их воздействия на нее — позитивного или негативного…
Размышляя таким образом, я снова попытался устроиться в постели: вжался одним ухом в подушку, а другое накрыл рукой. Так шум был чуть меньше, но все равно я слышал щелканье ножниц и звук падающих обрезков — один за другим, и так до бесконечности.
Мне кажется, я понимал, чем привлек эту девочку Сэм К. Барроуз. Они — птицы одного полета, или, скорее, ящерицы одного вида. Тогда, слушая его в телевизионном шоу, и теперь, разглядывая обложку журнала, я все не мог отделаться от впечатления, что с черепа мистера Барроуза аккуратно спилили верхушку, вынули часть мозга, а вместо него поместили некий приборчик с сервоприводом, ну знаете, такую штуку с кучей реле, соленоидов и системой обратной связи, которой можно управлять на расстоянии. И вот Нечто сидит там, наверху, касается клавиш и наблюдает за судорожными движениями жертвы.