Мы видели звезды лишь на старых фотографиях
Шрифт:
Разложив на небольшом журнальном столике нотную тетрадь, черновик, ручку и прочие принадлежности, Виктория опустилась на кожаный диван и хлопнула себя по коленям.
— Ну, чем займёмся сегодня, мой Сенсей?
Я лишь закатил глаза и скрестил руки на груди.
— Для начала, перестанем называть меня пафосными словами из всех культур мира и закончим играть в игру «учитель и ученица». Мы, в конце концов, в одном классе учимся и...
— Будет сделано, Лаоши, — сложив ладони и чуть поклонившись на китайский манер, пропищала Виктория.
—
Пожав плечами, Виктория встала с дивана и, подхватив ручку с тетрадью, уверенной походкой направилась к пианино. Когда она, наконец, опустилась на табурет, стоящий рядом с инструментом, и положила руки на клавиши, я начал диктовать:
— Значит так... Начнём со второго обращения. То есть терцквартаккорда. Он обозначается как три четверти. Образуется в результате переноса примы и терции на октаву вверх. Пробуй!
Немного поразмыслив, девушка поставила на клавиши четыре пальца и, сыграв нужный аккорд, правильно обратила его, перенося каждый нижний звук на октаву вверх.
— Отлично. Теперь вернёмся к первому обращению, а это означает, что...
— Не-е-е-ет... — жалостливо проскулила она, опускаясь локтями на пюпитр фортепиано.
— Что? — недовольно спросил я, не желая отвлекаться от намеченного для изучения на сегодня материала.
— Я и так всё это знаю! — снова захныкала Виктория. — Да и вообще, как ты можешь заниматься, когда здесь играет музыка?
Не сразу поняв, в чём дело, я оглянулся и понял, что музыкальный центр, стоящий в углу, и правда включен, и из него льётся приятная, романтичная мелодия.
— Ах, это Том оставил, наверное. Я что-то и не заметил даже, на самом деле он играет круглые сутки, и я даже перестал его слышать. Я сейчас выключу, — я уже было направился к предмету электроники, чтобы нажать на паузу, но блондинка, сидящая за пианино, перехватила мою руку и обхватила запястье.
— Мне так нравится эта песня... — глаза Виктории заблестели, и она тепло улыбнулась. — Давай потанцуем? — девушка встала на ноги и приблизилась ко мне, опустив руки мне на плечи.
— Вообще-то, из меня ужасный танцор, и... — я осёкся, ища новые оправдания, но Виктория словно не слышала меня, она мечтательно смотрела в окно, тихо подпевая песне:
— Книга любви очень длинна и настолько тяжела,
Что никто не в силах поднять её. Она полна схем, различных фактов и танцевальных па. Но я обожаю, когда ты читаешь её мне, И только ты можешь прочесть мне всё, что угодно. В этой книге есть и песни, В сущности, оттуда и рождается музыка. Некоторые из этих песен необыкновенно прекрасны, А некоторые просто глупые. Но я обожаю, когда ты поешь мне, И только ты можешь спеть мне всё, что угодно.
Взгляд блондинки озарился счастьем, когда она покачивалась в
Решив не нарушать уютную атмосферу покоя и умиротворения, я осторожно положил руки на талию Виктории и прижал её к себе. Моё сердце в эту секунду, казалось, вот-вот подскочит вверх, к горлу. Если моменты, которые запоминаются на всю жизнь, действительно существуют, то это — явно один из них...
— «И только ты можешь спеть мне всё, что угодно....» — тихо пропела Виктория уже мне на ухо, и я осторожно погладил её по волосам одной рукой. Все препятствия, все ненужные люди, весь этот жестокий мир сейчас был очень далеко, за миллионы километров. Нам было очень хорошо вместе, и я знал, что не один я это чувствую. Думаю, мне стоит разучить эту песню на фортепиано, чтобы суметь порадовать Викторию ещё раз. Уж для чего, а для этого я был готов на всё, тем более на такую мелочь.
Музыка постепенно стихла, и я пожалел о том, что эта песня не длится вечность. Виктория, чуть прикусив губу, медленно отстранилась от меня.
— Ну вот, а ты ещё что-то говорил про плохого танцора, — тихо засмеялась она. — Я же не просила тебя здесь ставить профессиональный номер!
— Ты права... — бабочки в моём животе сходили с ума, требуя большего, умоляя, чтобы я снова прикоснулся к ней, чтобы обнял её так крепко, как только могу и больше никогда не отпускал, чтобы сказал ей всё, что чувствую, ведь сейчас самое время, но... — Продолжим? — бодрым голосом спросил я, намекая на дальнейшее изучение музыкальной теории.
— Давай, ты просто почитаешь мне, хорошо? Я отлично запоминаю на слух, — присев на диван, Виктория опустила голову на мягкий подлокотник, а сама свернулась в маленький клубочек.
— Так уж и быть, — снисходительно произнёс я и, снова взяв в руки учебник, сел рядом.
Девушка выжидательно смотрела на меня, сохраняя на лице прекрасную улыбку, что грела мне сердце. Улыбнувшись ей в ответ, я с трудом отвел взгляд и, вернувшись к учебнику, начал проговаривать. — Если звуки трезвучия или любого другого аккорда расположены по терциям, такой вид аккорда называется основным. Нижний звук трезвучия в основном виде называется примой, средний терцией и верхний квинтой, а...
— Мне так нравится твой голос, он успокаивает... — прошептала девушка, перебивая меня. — Продолжай... — подложив ладони под голову, блондинка закрыла глаза, но лёгкая улыбка всё никак не покидала её лицо.
Я снова продолжил читать, но уже совсем неохотно. Я не понимал и слова в том, что обычно казалось мне самым простым. Ощущение безграничной, светящейся яркими красками эйфории просто распирало меня во все стороны. Сейчас я был счастлив просто потому, что Виктория рядом со мной, и здесь ей хорошо, спокойно. И я разделял с ней эти ощущения.