Мы видели звезды лишь на старых фотографиях
Шрифт:
— Эй, куколка, куда спешишь? — я услышал гнусавый, до невозможности скрипящий голос за своей спиной.
Чуть сгорбившись, словно пытаясь казаться меньше, я продолжил шагать. Плевать, пусть говорят, что хотят, даже если они и на самом деле обознались. Мне далеко не привыкать слышать такое в свой адрес, и лучшая защита в таких ситуациях вовсе не нападение, а старый-добрый игнор.
— Я что-то не понял, ты чего это такая невежливая, а? — говорящий, судя по всему, уже успел нагнать меня, и на секунду мне показалось, что я слышу этот голос не в первый раз. Но оборачиваться я и не думал и лишь начал шире шагать, чтобы скорее добраться туда, откуда на меня призывно
— Вот ведь пугало огородное... — пробормотал уже кто-то другой, шедший за мной.
Отлично, получается, преследователь не один. Мои внутренности задребезжали, и первое, что пришло в голову — сейчас же вытащить из кармана сумки телефон и позвонить Тому, но я вовремя одёрнул себя, понимая, что такое действие может оказать мне медвежью услугу.
— Ты чё, оглох? — закричали мне прямо в ухо, резко хватая за плечо и разворачивая на сто восемьдесят градусов.
Их было пятеро. И все они значительно превышали меня как в росте и в весовой категории, так и, естественно, в физической силе. Я не смог бы понять, что нужно от меня этим бугаям, если бы не увидел среди них рыжую голову, обладателю которой, я был уверен, и принадлежал скрипучий голос. Личность, без сомнения, звали Арчибальд Крикер, попросту Арчи. Парень из параллельного класса, по совместительству нападающий баскетбольной команды нашей школы, а также приятель кого-то из друзей Виктории... Кажется, Эр-Джея?
Стратегии поведения и подходящие для ситуации реплики хаотично проносились в моём сознании, не желая найти себе место, и я просто ляпнул то, что когда-то давно вычитал в учебнике по самообороне, который подсунул мне брат.
— Чем могу помочь? — как можно более спокойно и приветливо обратился к парням я.
— Сигаретки не найдётся? — пробасил уродливый верзила с вьющейся чёлкой, ниспадающей на узкий лоб.
— Не курю, — просто ответил я. — И вам не советую. Для здоровья вредно.
— А знаешь, что ещё вредно для здоровья, Каулитц? — с угрозой в голосе спросил Арчи, делая шаг в мою сторону. Я был несказанно удивлен тому, что парень знает мою фамилию. Не дожидаясь моего ответа, рыжий продолжил: — Очень вредно бегать за чужими девчонками, урод. Это всегда плохо кончается, — бросил он и, сплюнув на землю, встал уже непозволительно близко ко мне. Я смотрел в его блёкло-серые глаза, стараясь не выдавать своего страха, но грудная клетка предательски вздымалась, заставляя дыхание меняться на сдавленный хрип. — Прощайся с патлами, мудила, — процедил рыжий сквозь зубы и в следующий же момент схватил меня за волосы и с силой отшвырнул от себя, заставляя удариться головой о кирпичную стену близлежащего здания.
Мой затылок, пронизываемой тупой болью, загорелся огнём. Рот тут же наполнился кровью, а зубы предательски задребезжали, но я попытался встать, дабы не быть избитым в лежачем положении.
Компания дружно загоготала, и я с ужасом заметил, как они, переступая с ноги на ногу, начинают разминать свои кулаки.
Хоть мы с братом и часто переживали нападки от сверстников ещё в Германии, драться лично мне никогда не приходилось. Для меня всё обычно заканчивалось тем, что я слышал от Тома тихое «беги» и послушно исполнял им сказанное, после чего брат возвращался домой весь в синяках и ссадинах, но всё же возвращался. Сейчас я думал только о том, что если сегодня я останусь в живых, то просто обязан буду сказать ему спасибо за всё, что он делал для меня. Почему-то раньше я воспринимал всё это как данное, даже злился на Тома, но в этот момент, когда нежданно-негаданно пришёл мой «звёздный час», я осознал, как
— Чё застыл, как блаженный? — крепкий коренастый парень с завязанными в хвост волосами грубо взял меня за грудки, тяжело дыша прямо мне в лицо.
И тут меня как молнией ударило.
Все люди, что когда-либо делали мне больно, унижали меня, втаптывали в грязь и всячески оскорбляли, словно превратились в один собирательный образ, буравящий меня сейчас своими отвратительными тёмными глазами-жучками.
Собрав свою ненависть и волю в кулак, я одарил черноглазого презрительным взглядом и просто плюнул в его мерзкую рожу. Мне было неважно, что сейчас меня покалечат или даже убьют. Я лишь хотел видеть выражение лица этого недочеловека, чёртовой шестёрки, которую используют как рабочую силу для того, чтобы с лёгкой руки разрушить чью-то жизнь.
Его брови, глаза, нос, губы — всё было залито красной тягучей жидкостью, и я рассмеялся подобно сумасшедшему, считая секунды до того, как из меня сделают «суповой набор», безжизненный мешок.
Я плохо помню то, что происходило дальше. Они кричали, рассыпая ругательства в разные стороны, били меня ногами, руками; в лицо, в живот и по коленям. Но мне словно и не было больно, по крайней мере физически. Единственное, что я чувствовал — это как внутри меня что-то рушится, разбивается, словно зыбкий, уже надломленный хрусталь, и это ощущение было последним, что могло удержать меня в сознании и более-менее здравом рассудке.
И я терпел. Я не издал и звука даже тогда, когда от моего лица, кажется, не осталось и живого места, а всё тело уже давным-давно украшали сотни синяков. Могу точно сказать, что увидел испуг на их лицах, когда я снова засмеялся, поняв, что они закончили, и я больше не получу увечий.
— Привет тебе от Стива Харриса, ублюдок, — бросил Арчи, бегая взглядом по мне, неподвижно лежащему на холодной ночной земле. Я не знаю, как долго они избивали меня, но тьма на улице уже была практически непроглядной, и леденящий ноздри воздух уже совсем не напоминал весенний.
— Чтоб ты сдох, — теряя последние силы, прохрипел я и широко улыбнулся рыжему своими окровавленными зубами.
— Сматываемся, парни, — на секунду дрогнувшим голосом проговорил Арчи.
Я не видел, как они ушли. И не помнил, сколько времени прошло до того момента, как я, держась только на желании остаться в живых, поднялся и отправился домой, еле стоя на ногах.
Фонари давно погасли, да я и не увидел бы их света при всём желании — мои глаза заплыли и налились кровью, поэтому я двигался по памяти, выставив перед собой ослабшие руки, боясь наткнуться на что-нибудь и снова упасть уже замертво. В стрессе путь показался мне невероятно коротким, и вот, с трудом отделяя отёкшие веки друг от друга, я рассмотрел знакомые следы от шин на газоне, которые всегда оставлял Гордон, неуклюже заезжая во двор на своём пикапе.
Приближаясь к входной двери, я молился лишь об одном: чтобы Том был где угодно, только не дома. Ведь я просто физически не смогу ответить на все его вопросы о том, что произошло, а это обязательно породит в брате агрессию, а за ней и череду необдуманных поступков.
Толкнув закрытую дверь уже третий раз, я понял, что сумка с ключами осталась там, в тёмном проулке, через который я, на свою беду, решил сократить путь. В отчаянии громко ударив по деревянной поверхности, я почувствовал дрожь в ногах, которые, похоже, больше не собирались меня держать. Окончательно потеряв силы, я закрыл глаза и опёрся руками о косяк двери, сложив на них свою тяжелую голову.