Мы воплотим богов
Шрифт:
– Пока ты не перестал быть собой.
Слова Кайсы. Ситуация вроде другая, но настолько похожая, что, когда Унус кивнул, я испытала глубокий стыд.
«Я не знала, какая ты», – сказала я.
«Разве это имеет значение? Разве ты обращалась бы со мной иначе?»
Я знала ответ, но произнести его не могла.
– Да. Это уже не я, – сказал Унус. – Сам не знаю, кто я теперь. Каждый день вдали от них… от него – это…
На сей раз Кайса ничего ему не сказала, но какое-то странное ощущение, что она одновременно растет и уменьшается в собственных глазах и отбрасывает прочь
Наших костей.
Так же, как я постепенно становилась императрицей Ханой, Кайса стала просто тенью меня самой.
– Да, но ты говорил, что видел его, – продолжил Яконо. – Где? Если скажешь, я немедля с ним покончу.
Унус вытаращился на него, словно не понимал вопроса, потом медленно покачал головой.
– Я не знаю точно… возможно, на юге, но он… он тоже видел меня.
Кайса крепче стиснула его руку.
– Хочешь сказать, Дуос знает, где мы?
Он кивнул, это было больше похоже на содрогание, полный страха взгляд метнулся к Яконо – тот застыл, как хищник, каким и был. Кайса крепко держалась за контроль над нашим телом, приготовившись защитить Унуса, если Яконо набросится на него, но, что бы ни происходило в голове убийцы, он быстро расслабился. Сел.
– Он придет за тобой?
– Не сам, – сказал Унус. – Но это тоже опасно. И он знает, что вы со мной.
– Мы не станем использовать его как приманку для Дуоса, – рявкнула Кайса, хотя мне это показалось неплохой мыслью. – Дуос умеет читать мысли, помните? Если вы попытаетесь, он поймет, что это ловушка.
Яконо не ответил, только перекатился на пятки и снова встал.
– Надо уходить. Сейчас же.
В путешествии ночью есть свои преимущества: темнота укрывает, как тяжелый плащ, вот только ничего не видно. К счастью, лошадь, кажется, обладала более острым зрением, а не то мы медленно пробирались бы вперед, вытягивая руки и вздрагивая от каждого шороха. Я создание городское и к лесу не приспособленное, освещенные фонарями улицы мне привычнее удушающей пустоты, а булыжник приятнее чавкающей грязи. Но неудивительно и досадно, что Яконо, похоже, чувствовал себя здесь как дома. Даже Унус не жаловался, хотя я не знала, в какой мере его сознание сейчас с нами, как его тело.
План добиться встречи с императрицей Мико изначально казался разумным, но он предполагал поездку через самые неспокойные земли империи, где деревни, поместья и города брошены и разграблены дочиста вездесущими армиями кисианцев, чилтейцев и левантийцев.
Яконо скакал впереди, Унус посередине, а мы замыкали колонну и по очереди контролировали наше тело. Странный способ передвижения, но легче справляться с тревогой и прислушиваться к каждому звуку, когда знаешь, что тебя скоро сменят.
«Я уже на пределе», – сказала Кайса.
«Я еще продержусь немного, – отозвалась я. – Но думаю, надо было поспать подольше».
«Похоже, мы неважно с этим справляемся. Я обычно стараюсь уснуть, а вот ты лежишь без сна, прислушиваешься к дыханию Яконо и гадаешь, о чем он думает».
«Только потому, что не спится».
«Конечно».
Я проигнорировала
По лесу эхом разнесся крик. Путешествуя по ночам, мы часто слышали крики странных птиц, но когда звук повторился, Яконо придержал лошадь.
– Что такое? – шепотом спросила я.
– Там, похоже, кого-то ранили или испугали, – прошептал он в ответ, в темноте его лицо выглядело расплывчатой тенью. – Давайте немного подождем.
Мы несколько раз останавливались, проверяя, не станут ли странные звуки враждебными, но в итоге мои руки и ноги совсем замерзли, и я могла думать лишь о горячей ванне. Я сидела, представляя, как погружаюсь в нее, Яконо напряженно слушал ночь. Унус просто молчал.
Ничего. Ни шагов, ни стука копыт, ни криков – ночь наполняли только мягкий шорох ветра и мириады звуков природы.
Наконец Яконо кивнул и пустил лошадь шагом.
– На твоем месте я бы этого не делал.
Кровь застыла у меня в жилах от изменившегося тона Унуса, и на мгновение я вернулась в дом Знахаря, когда мы были в бегах и Лео заговорил с нами безжизненными устами Септума. Унус медленно развернулся, и его взгляд, горящий как угли во тьме, остановился на мне.
– А, Кассандра, приятно снова тебя видеть.
Ничего не чувствуя, кроме паники, я судорожно схватила кинжал и метнула в него. Рукоять с тошнотворным стуком ударила Унуса в лоб, и он упал с лошади.
– Унус! – Кайса захватила контроль и вывалилась из седла. Под коленями захлюпала грязь, нас опутали сырые ветви подлеска, но ее, казалось, это не беспокоило, она даже не замечала. – Унус?
Отчаянно хлопая по земле, она нашла в темноте его руку, провела по ней до плеча, дотянулась до шеи в поисках пульса.
Он уверенно бился под нашими пальцами, и мы перевели дух.
– Слава Богу, – сказала Кайса. – Тебе так повезло, что кинжал летел вперед рукоятью. Он же мог погибнуть.
Сверху раздался мягкий голос Яконо.
– Мне повезло? Я не бросал нож.
«Осторожнее. Мы же не хотим, чтобы у Яконо возникли вопросы».
«А мне все равно!»
«Тебе будет не все равно, когда он убьет нас».
Вроде бы согласившись, она уступила моим попыткам забрать контроль. Яконо оставался тенью где-то над нами, узнаваемой только по запаху.
– Значит, Дуос близко, – сказала я. – Разговаривайте осторожнее, когда он очнется. Если Дуос прорвался через его защиту, то в любой момент может нас услышать.
Яконо окинул темный лес взглядом, будто ожидал увидеть поблизости другого Лео, но там не было ничего, кроме стрекота насекомых да шороха мелких тварей в палой листве.
Унус дернулся у меня под рукой и застонал. Я напряглась.
– Унус или Дуос?
– Ох, – сказал он. – У меня будто голова раскололась.
– Унус?
– Да. Не бей меня больше.
– Как приятно узнать, что, ударив тебя по башке, можно выгнать твоего брата.
Он опять застонал.
– Нужно двигаться дальше.