Мы восстанем завтра
Шрифт:
Тот сверкнул сердито глазами и, видимо, мысленно желая мне скорой погибели, запыхтел дальше, а мне только этого и было надо.
– Юра, отход! – Из-за угла здания показались ваххабиты, я вскинул оружие, но выстрелить не сумел – очередь из крупнокалиберного пулемета смела наступающих.
– Вот так-то! – злорадно процедил все еще находившийся подле меня Васенков.
– Я что сказал? – возмущенно возопил я. – Пошел отсюда! Какого хрена замер? Давай, давай, помчал на фиг! – Мой башмак придал ему ускорения. Мне пришлось поднажать,
Подоспели мы вовремя. Прорвавшийся со стороны правого фланга противник разделил нашу оборону на два изолированных друг от друга очага сопротивления. Первый – сосредоточенный на небольшом пятачке вокруг бомбоубежища, и второй – в двух зданиях на соседних улицах. Все остальное оказалось в руках противника. Мы еще держались, но прорвавшийся враг уже занимал подъезды, и мы не в силах были воспрепятствовать его продвижению. Убивали, сколько могли, и сами пытались выжить.
– Держаться! – мчался в пространстве призыв-требование. Оружие выходило из строя, но ему сразу находилась замена – ствол павшего товарища.
– Подъезды, держать подъезды! Продержаться до утра, до утра продержаться! – Подполковник Кравчук в окровавленном изодранном камуфляже обходил этажи и квартиры, одну за другой, подбадривая бойцов, туманно обещая если и не скорую помощь, то хоть какую-то передышку. Но мы-то знали, что ее не будет.
– Михалыч. – Кравчук поманил меня пальцем, отзывая в сторону. Мы переместились на лестничную клетку. Шум боя здесь чуть тише, вот только доносился он с обеих сторон.
– Михалыч, подготовь взрывчатку.
– Что будем взрывать?
– Центральный вход в подвал.
– В бомбоубежище? – Недоумение отразилось на моем лице слишком явственно.
– Да.
– Но люди…
– Люди не пострадают. Там небольшой коридор, его мы и взорвем, – пояснил он. – Кстати, запасной выход перекрыт два часа назад. Да, мы должны продержаться. – Подполковник скрипнул зубами, и его кулак, описав дугу, врезался в стену. – Ваххабиты не могут до бесконечности подтягивать резервы, но если эти пидоры прорвутся к дому… не хочу рисковать… К тому же оборона подвала неудобна. Нам недостанет сил.
– Но если мы… – Я не закончил, но Кравчук понимающе кивнул. – Как они выберутся наружу? – Сердце обожгло беспокойством за жену и сына.
– Инструмент в подвале наличествует, а времени у них будет более чем достаточно. Захотят выйти на поверхность – выйдут. Только если мы погибнем – будет ли им смысл это делать?
– Смысл надеяться на лучшее есть всегда, – возразил я, и подполковник не стал со мной спорить.
– Через двадцать минут бойцы со взрывчаткой должны быть внизу.
– Кто будет закладывать заряды? – Такое дело не стоило пускать на самотек.
– НИС второго бата, – бросил Кравчук и, ткнув меня кулаком в плечо, поспешил по своим делам. А я взялся за рацию.
Через двадцать минут мне доложили, что взрывчатка у исполнителя, а еще через пятнадцать минут в подвале здания ухнуло, но среди всеобщего грохота никто не обратил на это внимания.
– Коля, Колечка, Коленька! – Первое мгновение я решил: голос жены – глюк – и даже не повернул головы, поэтому вздрогнул, когда на плечо опустилась ее ладошка.
– Что ты… тут… делаешь? – Я опешил.
– Я с тобой. – Ее щеки оказались бледны, веки подрагивали, но в целом она казалась почти спокойной.
– Иди в подвал, к чертовой бабушке! – Осознав факт ее присутствия рядом, я заорал на вставшую рядом жену: – Тебя еще здесь не хватало! Убьют ведь!
– И пусть! – зло выкрикнула она, передергивая затвор «АКСа», видимо, взятого у кого-то из раненых. Надетая на нее разгрузка в нескольких местах оказалась пробита, а на зеленой материи отчетливо виднелись темные следы запекшейся крови. Я выстрелил в набегавшего боевика, отпрянул за стену, увлекая за собой супругу. Ответная очередь срезала люстру. Стеклянные осколки плафонов полетели в разные стороны.
– Ты что, дура? Настя, мать твою, правда, убьют же!
– А ты что, предпочтешь, чтобы меня прямо в подвале и разложили? – Заскрежетав зубами от злости, Настя скинула с плеча мою руку.
Я заглянул ей прямо в глаза и… молча указал на соседнюю амбразуру – дыру, проделанную в стене дома. Вокруг все грохотало, цокало, шлепало и визжало, боевики продолжали атаку.
– Нормально, ребята, работаем! – Перебегая к отверстию в стене, я бубнил это в микрофон, как мог подбадривая своих. – Снайперам выбивать самых активных. Работаем, работаем! – Патроны еще есть, только жаль, граники кончились… А они бы нам не помешали… Да и обычных гранат побольше бы…
Нам и в этот раз это удалось – боевики отступили.
Настя опустилась на пол, я сел рядом и начал забивать патроны, она привалилась к моему плечу.
– Как там Лешка? – Секунды передышки я использовал, чтобы спросить о сыне.
– Утром мне передали, что у него все было хорошо.
– Утром? Ты не видела его с утра? – Повернувшись, я обхватил ее за плечи. – Он разве был не с тобой?
– Он… – по ее щеке побежала слезинка, – у Петра Андреевича.
– Как ты могла отпустить его? – Я притянул ее к себе, прижал.
– Его удержишь. – Она плакала. – Он же твой сын. Это ты его таким воспитал, ты, ты… – Она отпрянула, замахнулась на меня кулачками, вместо того чтобы ударить, ткнулась в плечо и окончательно разревелась.
– Все будет хорошо, все будет хорошо. – Моя ладонь гладила ее волосы. Второй рукой я удерживал ее за вздрагивающие плечи. Она начала успокаиваться, наконец ее перестали сотрясать рыдания. Всхлипнув, она подняла на меня красные от слез глаза.
– Все будет хорошо, да? – повторила она мои слова. – Петр Андреевич ведь за ним приглядит, да?