Мы все умрём. Но это не точно

Aris me

Новая проблема пришла откуда не ждали: Лампкин так и не показался на работе ни через три дня, ни через неделю. Без предупреждения и какой-либо уважительной причины.

И Гермиона просто не знала, что ей с этим делать. Старшие авроры все как один твердили, что ничего страшного не произошло. Он часто так делал. Якобы за столами просиживают штаны только канцелярские крысы, к которым Лампкин уж никак не относился. Пройдёт денёк-другой, и Мартин явится в аврорат с десятком отловленных Пожирателей. Но Гермиона всё равно тревожилась.

Нет, Марти, конечно, был

опытным волшебником, и вряд ли с ним что-то случилось, но где он мог пропадать почти две недели? И уж если оставаться совсем честной, то она очень боялась, что его проект передадут другому аврору, ведь лишаться единственной зацепки не хотелось.

Гермиона сидела на скамейке в раздевалке и задумчиво застёгивала пуговицы на идеально отглаженной белой форменной блузке. Дельных мыслей в голове никак не рождалось. Мартин с утра на работе снова не появился, сова опять вернулась с непрочитанным письмом.

Она сидела и мрачно размышляла о том, какие следующие шаги ей бы стоило предпринять. Искать Мартина или продолжить методично обходить всех Мюли в Лондоне… Мимо неё туда-сюда сновали волшебники разной степени одетости. Было душно, влажно, пахло стандартным министерским гелем для душа, а по полу стелились белые клубы пара. Обычно Гермиона ждала, когда основная масса коллег примет душ и переоденется, но последнее письмо всё-таки заставило прислушаться к инстинкту самосохранения. В толпе было шумно, но спокойно.

Из душевых выплыл почти голый Кормак в одном маленьком махровом полотенце на бедрах. Он приземлился рядом с ней, широко расставив ноги, совершенно не заботясь о том, какой вид на его яйца открывался всем проходящим мимо.

Гермиона судорожно сглотнула, решив, что ни за что в жизни не станет застёгивать ремешки туфель, а если надо будет, то пойдёт с расстёгнутыми.

— Герм, ты чего покраснела? — Маклагген приподнял брови и посмотрел на её пальцы, судорожно застёгивающие последние пуговички у горла.

Хорошо она хоть юбку успела надеть.

Женскую раздевалку Пожиратели смерти уничтожили ещё во время посещения Отдела тайн. Оставалось только гадать, стало ли это спонтанным разрушением или просто чем-то их половина не угодила. Так или иначе, но чинить помещение было некому. Поэтому все стажёры переодевались в одной большой комнате. Хотя это никого и не беспокоило. Главное, душевые кабинки установили раздельные, а общая раздевалка — не страшно.

За три года войны Гермиона привыкла переодеваться в многолюдных местах с толпой незнакомых волшебников, в тесных помещениях с малочисленным отрядом и в маленькой палатке наедине с Гарри и Роном. Она уже больше не прикрывала себя руками и не просила всех в комнате отвернуться. Её даже не смущали общие осмотры целителями и полуобнажённые тела коллег рядом. За время войны к такому привыкли все, и это даже стало нормальным. Чего стесняться? Особенно когда окружающим абсолютно всё равно, что у тебя под одеждой и подобран ли в тон комплект белья.

Но не с Кормаком.

Он всегда смотрел на неё по-другому. И от его взгляда хотелось бежать, трусливо поджав хвост,

словно собака. Гермиона совсем не знала, как нужно вести себя с мужчинами, когда они внезапно начинали в ней видеть девушку. Она всегда невольно краснела, что-то мычала, неловко меняла тему разговора и прикидывала, куда бы спрятаться. И глубоко в душе даже считала, что просто не создана для флирта, как Джинни или Лаванда. Но при этом ей всегда было комфортнее в мужской компании. С мальчиками всегда проще и, что уж там, веселее. А вот эти все ужимки, томные взгляды из-под ресниц и глупые улыбочки — просто не для неё.

Она будто бы пропустила на войне ту часть жизни, когда девушки флиртуют, наряжаются на свидания, заигрывают с парнями и строят глазки. Гермиона этого не умела и не хотела. Ей казались несусветной глупостью все эти околосексуальные игры, да и сам секс на деле оказался ничем не примечательными фрикциями. Одним словом, сплошное разочарование и пустая трата времени.

— И вовсе не краснею! — поспешно заверила она, пока Кормака не понесло дальше.

— Смотри, как я прокачал косые мышцы. М-м-м? Потрогай, — парень провёл рукой по напряжённому прессу, и Гермиона зажмурилась. Мерлин, последнее, что она хотела, — это щупать Кормака. Никогда и ни за что.

— Маклагген, я не буду тебя трогать!

— Ну, давай же, — он взял её за запястье и потянул к себе. От его тела веяло жаром и приятно пахло ягодным мылом.

— Нет! — она выкрутилась из цепкой хватки и отодвинулась подальше.

— Ты стесняешься? — парень хитро прищурил глаза, и Грейнджер нервно сглотнула, подбирая слова. Нужно было что-то такое ёмкое и яркое, чтобы раз и навсегда объяснить Кормаку, что она не будет этого делать. На ум приходило только слабое «чтоб тебя глизень сожрал» и вялое «отвали», что для Маклаггена было, как жужжание комара над ухом. Казалось, легче согласиться.

К большому её облегчению к соседнему шкафчику подошёл Оливер. Хотя напоминал он больше болотного духа, зачем-то вылезшего из привычного места обитания. Его одежда целиком была в комьях грязи, веточках и травинках. Пахло от него примерно так же: сырой землёй и затхлой тиной. Где его так угораздило, оставалось непонятным — на улице давно стояла жара, и о дожде можно было только мечтать. Оливер стянул через голову грязную, пропитанную кислым потом водолазку и метнул её в Кормака. Снаряд с влажным шлепком врезался в голый участок тела.

— Смотри! — Вуд удивлённо распахнул глаза, будто бы случилась ужасная неожиданность. Его водолазка оставила тёмно-коричневый отпечаток на теле друга. — Ты снова испачкался, — Оливер состроил наигранно-расстроенную гримасу, словно он крайне сожалел.

— Ну ты и придурок, — Маклагген брезгливо скривился, подскочил и быстрым шагом направился к душевым.

Гермиона радостно выдохнула и нагнулась, чтобы застегнуть туфли.

— Ты мой ангел-хранитель! Эй!

В неё полетели кусочки грязи и веточек. Оливер подпрыгивал на месте, вытряхиваясь из узких штанин. Гермиона закрылась руками от летевших в её сторону чёрных комков.