Мы выбираем, нас выбирают… (стихотворения)

Танич Михаил

«Мы над Доном…»

Мы над Доном Ходили парами, Были девочки В белых платьицах, И не знали, Что станем старыми, Что жизнь покатится И закатится. Но мы – ростовские, Незакатные, И мелькают В моих развалинах Эти платьица Аттестатные, Все в оборочках Накрахмаленных.

«Телеграмм поздравительных…»

Телеграмм поздравительных Не дочитан пасьянс, На аншлаге закончился Мой последний сеанс. Завяжу

с честолюбием, Научусь отдыхать, Надоело собачиться, Надоело пахать. Стопка чистой бумаги Полежит на столе, Я не вижу читателей, И не вижу издателей, И не вижу ровесников — Их нет на земле. Ну а если не выдержу В небе вашего «бис!», Ненадолго, как радуга, Выйду из-за кулис.

«Книжек больше не читаю…»

Книжек больше не читаю, Потерялся интерес, Но заместо физзарядки Я читаю «Спорт-экспресс»! А и пишут, Ну поэты! Что там эти ста сортов Наши все Агаты Кристи В ихних книжках Про ментов! И стишок, Прошу, поверьте, А не духом и не сном — Не газетная реклама В промежутке подписном.

Элла

Луиз, Рэй Чарльз — Какой иконостас! — Красавчик Дюк, Божественная Элла! Америка умела слушать джаз, Играть и петь — Поверьте, что умела. Наверно, были дети и мужья, А не было – вполне земное дело, Но рядом с Эллой Кто мы – вы и я, Когда она — Ну, одним словом, — Элла! Она – переворот, и приворот, Увидела, пришла и победила, И никогда не пела Мимо нот — Порядок нот Сама и утвердила. Явилась — И осталась на земле Истоком джаза и его итогом, Мария Магдалина И Пеле, Мисс Музыка, Назначенная Богом.

«Нам плохо, если холодно…»

Нам плохо, если холодно, И плохо, если жарко, Нам плохо, если голодно, И плохо от приварка. Зимою – плохо в гололед, И мы живем скользя! Но плохо жить, Как наш народ, Не значит, что нельзя.

«Как мне ездилось…»

Как мне ездилось Тогда на трамвае! И заботами Тогда не грузили, И Москва была Совсем не такая, Иномарок не япо — Навозили. Как мне ездилось Тогда на трамвае! Газировка – три копейки — Все лето, И трава была На Трубной живая, Представляете, Зеленого цвета. Как мне ездилось Тогда на трамвае! Всюду люди Целовались по скверам. И жена моя Была молодая, Да и сам я был Тогда пионером.

«Тур от-кутюр…»

Тур от-кутюр Давал парад В стране, Где пьют денатурат, А нам – до лампочки, Ведь мы – не парижане! Прет-а-порте — Вот мой портрет, До от-кутюр Мне дела нет, И я ношу простые

джинсы От Армани. Тут подсказали мне мои, Что джинсы есть из Вереи И из других Сугубо русских регионов, И у кого, мол, ни спроси — Мол, носят брюки на Руси, А джинсы – это для вообще Ален Делонов.

«Откуда взялся…»

Откуда взялся Этот чертов вирус Гонконгского Раскрученного гриппа, Скосившего меня Своей косой? Возможно, что чихнула Итальянка, Когда мы в Рим Летели бизнес-классом? Но я и бизнес-классом не летаю, И вообще три года не летал! А если он забрался бы на север И смёл бы Нефтяные все качалки, И в мире Встали все автомобили! И Филя не купил бы Примадонне Лазоревого цвета «бентли», да? И та бы Не явилась на тусовку, Чтоб с Галкиным Людей попрезирать. Но это же — Чудовищное дело! Гонконг за это Должен отвечать!

«Куплю Троянского коня…»

Куплю Троянского коня И, как положено герою, Простых троянцев заманя, Такой нехитрый, Въеду в Трою. Я заплачу втридорога, Как вообще и существую, И я пошел на Беговую, В конюшню эту, на бега. Ну, сразу конюхи ко мне: – Да ради Бога! Да любого — Хоть вон того, хоть вороного, Договоримся о цене. Я должен был Их огорошить — Они не поняли меня! Ведь я ищу не просто лошадь — Ищу Троянского коня.

«Я ждал…»

Я ждал, Чего не надо мне От вac, Что было бы Всей жизни Перекрас, А я, Как будьготовский Пионер, Живу, Не нарушая Интерьер. Закладки в книжках, Тапочки в углу — Зачем такому Новую метлу? И хорошо, И ангел улетел, И вышло все, Как я того хотел.

«Кто дал тебе…»

Кто дал тебе Такое право — Мне путь Указывать перстом? Что делать, Сам я знаю здраво, И что – сейчас, И что – потом! Кто сделал так, Что ты – судья Моих поступков И задумок, Ну кто он, Этот недоумок? Ах, недоумок этот — Я!

«Папы папствуют долго…»

Папы папствуют долго, Оставаясь в тени, Чувство высшего долга Продлевает их дни. Ватиканского дома Ритуал нарочит, Но отсюда по миру Голос Бога звучит. Но земное невечно, И кончается плоть, И усопшего папу Призывает Господь. И весь мир христианский Здесь, у гроба, ревет, Даже Древнего Рима Некрещеный народ. Я, по собственной воле Представляя Москву, Иноверец как будто, А и тоже реву.