Мы жили среди бауле
Шрифт:
— Почему же? — интересуюсь я.
— Да очень просто, — поясняет он. — Дело в том, что в девственном лесу, всего в каких-нибудь восьмидесяти или ста километрах отсюда, куда никто из нас, белых, ещё не. забирался, африканцы нашли золото. Весть эта с необыкновенной быстротой разлетелась в разные концы, и разразилась самая настоящая золотая лихорадка, только на африканский манер. Тысячи африканцев приезжают сюда издалека, из Судана, из совсем других колоний — для них же не существует ни паспортов, ни границ! Они прибывают в качестве «попутных пасса жиров» на любых грузовиках, а здесь соскакивают и бесследно исчезают в лесу, в том числе и завербованные мной для дорожных работ рабочие! Местные жители сами не принимают участия в этом психозе, они не роют землю, не промывают её вдоль речных берегов, нет, им это ни к чему. Но свой «бизнес» на этом всеобщем безумии они всё равно делают, и я бы не сказал, что худший, чем у «золотоискателей». Они сдают свои халупы этим искателям счастья за баснословные цены…
— Тот, у кого есть время разбогатеть, вполне может это здесь осуществить, — сказал мне один старый местный торговец. — Притом самым удобным, нетрудоёмким и надёжным способом!
Я поинтересовался, каким же это образом?
— А очень просто. Здесь ведь всякий бросается возделывать кофе, бананы и какао, потому что это даёт быстрый доход. Но всё это иностранные, ввезённые в Африку растения, и на них то и дело нападают вредители и болезни, против которых у них нет иммунитета.
— А когда в Европе начинается война, то им там не до нашего кофе и в особенности не до наших бананов, и всему этому приходится загнивать на корню. И вот тот, кто молод, у кого ещё много времени впереди, тому в таком случае следует немедленно поступить на службу в какую-нибудь фирму, не тратить заработанные деньги на алкоголь или любовные увлечения, а вкладывать их в землю. Покупать ежегодно по небольшому земельному участку и высаживать на них по нескольку сотен деревьев кола [21] . Это ведь исконное африканское растение, с которым здесь ничего худого произойти не может. Правда, должно пройти целых семь лет, прежде чем дерево начнёт плодоносить. Но зато уж потом оно остаётся плодоносящим в течение десятков лет, а главное, что с ним нет ни забот, ни хлопот — знай только собирай урожай да следи, чтобы у тебя не поворовали орехи. Притом орехи кола не обязательно вывозить за границу. На них и в самой стране колоссальный спрос. Ведь любой африканец от Каира до Кейптауна жуёт в виде жвачки именно орехи кола. Спрос на них так велик, что торговцы орехами готовы на своих машинах приезжать непосредственно на плантацию и увозить весь урожай, скупая его на корню. Так что тот, у кого достаточное количество деревьев кола, может безбедно проводить остаток своих дней где-нибудь на Ривьере, — закончил старик свой рассказ. — Жаль только, что я теперь уже слишком стар для того, чтобы семь лет ждать, а не то бы я непременно занялся этим доходным делом, месье!
21
Орехи кола — крупные семена, около 3 см в диаметре, вечнозелёных деревьев семейства стеркулневых. Некоторые виды рода кола культивируются в тропиках, главным образом на их родине в Африке. «Орехи», содержащие около 2,5 % кофеина и 0,05 % теобромина, находят применение в медицине, но главным образом — для изготовления тонизирующих напитков, например кока- колы.
Однако это не значит, что в Африке действительно каждый приезжий может легко разбогатеть. И, даже невзирая на богатство, не каждый сумеет приспособиться к здешней жизни. Всё здесь далеко не так просто, как может показаться. Так, однажды нам довелось переночевать в доме одного эльзасца, умершего незадолго до этого в возрасте всего 38 лет. В прошлом это был ярый приверженец Гитлера, поэтому, видимо, после падения рейха он и бежал в Африку. Несмотря на свои расистские убеждения, он, оказавшись там в полной изоляции, даже подружился с одним немецким евреем. Не правда ли, странно? И уж совсем не вязалось с его расистскими взглядами то, что он «купил» себе шестерых чёрных жён, которые жили в шестикомнатном доме с отдельными кухнями, построенном позади его собственного дома. Жёны эти народили ему чёрных ребятишек, и вскоре он зажил жизнью настоящего африканца, хотя и был одним из самых богатых людей в округе. Он спал на полу, подавал гостям котлеты из змеиного мяса и отвратительное пойло вместо кофе; не приглашал к себе белого врача, когда болел, а разрешал лечить себя только знахарю… Когда его семидесятилетней мамаше, проживавшей в Эльзасе (которую он в течение многих лет ни разу не навестил), сообщили о его смерти, то она была немало поражена, узнав, что вместе с богатым наследством сын осчастливил её кучей чёрных внучат. Она перевела на их имя часть плантаций и взяла на себя плату за их обучение вплоть до достижения восемнадцатилетнего возраста.
Должен сказать, что не одни только змеиные котлеты в африканском меню не вызывают особого аппетита у приезжего.
В Африке могут угостить ещё и не тем. В один прекрасный день я был приглашён к одному белому, который на все лады расхваливал нам своего чёрного повара — уж так хорош, так хорош, что и сказать трудно! Скуки ради я перед обедом прогуливался по двору и заглянул в домик, где находилась кухня. И что же я там увидел? Повар как раз готовил свои знаменитые котлеты. Я заметил, что у него полный рот жевательного табаку. Каждую котлету он разрезал пополам и снабжал смачным плевком табачного сока.
— Это и придаёт им особый вкус! — гордо сообщил он мне, похваляясь своим кулинарным искусством.
Когда за обедом Михаэль собрался положить себе на тарелку эти изделия, я под столом изо всей силы толкнул его ногой. Но он оказался столь неумным, что спросил меня вслух, с какой такой стати я его пинаю, на что мне оставалось только, пожав плечами, промолчать — ну ешь на здоровье. И только после обеда я не отказал себе в удовольствии рассказать ему, каким чудесным образом были приготовлены эти деликатесы…
Готовят в африканских домах, как у чёрных, так и у белых, на глиняных печах с несколькими отверстиями наверху, с решётками из железных прутьев вместо конфорок, на которые и устанавливают горшки. Так что огонь под каждым горшком и под каждой сковородой нужно поддерживать отдельно. Дым никуда не отводится, а просто поднимается под соломенную крышу кухонного домика. В домах имеются особые фильтрующие устройства, через которые прогоняется вся питьевая вода, чтобы очистить её от бактерий. Но воду, как таковую, здесь пьют редко. Стараются утолять жажду соком или пивом.
Глава седьмая
Птицы плетут корзинки
Как часто мы, люди, говорим о ком-то, что ом ведёт себя «по-скотски», поступает, «как скотина какая-то» и т. п., что подчёркивает, что этот человек ведёт себя особенно отвратительно и недостойно. Но как же это несправедливо! Ведь мы, люди, рождаемся на свет точно так же, как и все эти «презренные скоты», у нас не только четыре конечности, как и у них, но и два глаза, два уха, один нос, рот, такие же лёгкие, сердце, кожа, печень, кровь; одинаковые с ними гормоны; мы, как и они, проходим стадии детства, юности и старости. Более того, многие чувства, которые мы у себя рассматриваем как особенно благородные, красивые и искренние, ни в коей степени не присущи одному только человеку: они тоже являются общим достоянием человека и многих высших животных. Возьмите, например, тоску по дому, материнскую любовь, любовь детей к родителям, супружескую верность, чувство товарищества, стремление постоять не только за себя, но и за других…
Животные влюбляются, как и мы. Даже внешне это зачастую выглядит до смешного похоже! Так, у диких гусей «флирт» между молодыми гусаками и гусынями начинается с того, что они «строят друг другу глазки»: один смотрит на другого, но как только поймает ответный взгляд, скорее отворачивается… Пары подбираются с осени, «обручаются», держатся вместе, защищают друг друга, несмотря на то что брачный период у них ещё вовсе не наступил и браки будут заключаться только по весне. И всю свою жизнь, которая у диких гусей составляет несколько десятков лет, они остаются верной супружеской парой. Такое поведение продиктовано инстинктом. У домашних же гусей, как это наблюдается и у многих других домашних животных, врождённые инстинкты уже пришли в полный упадок: домашний гусак спаривается подряд со многими гусынями, о моногамии здесь нет уже и речи. Но ведь и человек, в прошлом дикое существо, ныне «одомашнен», и многие инстинкты, общие с животными, имевшиеся у него раньше, к сожалению, безвозвратно утеряны…
Инстинктивные действия продиктованы теми или иными внешними или внутренними раздражителями, и разум на них в общем-то не имеет никакого влияния. Мы замечаем это на примере, когда какой-нибудь учёный муж, умнейший человек, внезапно влюбляется. Его знакомые пожимают плечами и удивляются: «Куда только купидон не направляет свои стрелы!» И тем не менее у нас именно та любовь считается особенно красивой и благородной, которая возникла по зову сердца, а не по соображениям рассудка. Хотя именно рассудок-то нас и выделяет из общей среды животных. И вот что удивительно: как раз в тех случаях, когда при заключении брака присутствует разумное начало, когда жених прикидывает, что его будущий тесть министр и поэтому тёпленькое местечко ему обеспечено, или когда невеста выбирает себе жениха, исходя из того, будет ли у него приличная пенсия и хороша ли его квартира, именно в этих случаях (когда мы поступаем иначе, чем животные) у нас и появляется неприятное ощущение чего-то предосудительного…