Мы живем дальше
Шрифт:
– Это правда, что всех детей фотографируют голенькими?
– поинтересовалась я.
Как бы это глупо не звучало, но мне было безумно интересно. Вика удивленно посмотрела на меня.
– У тебя что, нет такой фотографии? – я покачала головой. – Как это возможно. Ведь это как традиция. Ты врешь, у всех есть такая фотография.
– Ну, у меня вообще фотографий мало, а о таких я вообще молчу. – Я перевела взгляд на альбомы. – То есть там есть твоя фотография, где ты маленькая и голая?
– Я тебе больше скажу, там есть такая же фотография Димы.
Я фыркнула.
– Ну, Дмитрием,
– Роза, но не при родной, же сестре говорить такие вещи!
Я рассмеялась и указала на фотографию.
– А кто это?
Вика подошла ко мне и взглянула туда, куда я указывала.
– Это бабушка.
Я с шоком уставилась на фотографию.
– Ева?
Виктория кивнула и уселась рядом со мной, поджав ноги под себя. Я не верила своим глазам. На фотографии была молодая и очень красивая девушка с полуулыбкой, той самой которой улыбается Дмитрий. Пусть она и была молода, лет двадцать-двадцать пять, но в ее глазах была некая мудрость, и у меня создалось ощущение, что она многое знает. Знает то, что не может знать обычный человек, а Ева, наверное, с самого рождения обладала так называемым даром сновиденьем. Волосы были у нее длинные, а так же у нее была горделивая осанка. Даже не верится, что та самая Ева, которая меньше меня, улыбается редкозубой улыбкой, сверлит взглядом, была молодой привлекательной девушкой с мудрыми глазами.
– У нее, наверное, было много поклонников, – сказала я, а Виктория пожала плечами.
– Я ничего не знаю, как и Соня с Каролиной и Дмитрий, может, даже мама не знает. Бабушка нам не разглагольствовала, сколько у нее было женихов и тому подобное.
Я еще раз посмотрела на фотографию и перевернула страницу. Там была уже маленькая Алена. Она широко улыбалась и показывала кому-то, кто снимал, свою игрушку.
– Тут маме где-то около года. У нас даже сохранилась эта игрушка. Она где-то в шкафах, наверное, валяется. Мама хотела, чтобы она передавалась по наследству, но после того как я в детстве с ней поиграла, думаю, что она не доживет даже до моих детей.
Я улыбнулась и перелестнула еще несколько страниц. На каждой странице было множество фотографий и в разных порядках. Где-то уже была маленькая Вика, а где-то только фотографии маленькой Алены.
– У тебя вправду мало фотографий? – спросила меня Виктория.
Я кивнула.
– Мы были слишком заняты, а если кто и фотографирует детей, то только родители, а родителей Лиссы мы видели только по праздникам и на каникулах, а своих я вообще не видела, – задумчиво ответила я и посмотрела на следующую фотографию.
Улыбка сама по себе расцвела на моем лице. Ведь когда я вижу Дмитрия, у меня сразу поднимается настроение, а когда я увидела его маленьким, то мое настроение увеличилось в десять раз. Маленький, может ему на этой фотографии лет пять, Дмитрий стоял около Каролины в позе воина. Его руки были на поясе, спина гордо выгнута, а его лицо говорило, что если кто-то подойдет к нему, то неплохо получит. Я не удержалась и засмеялась.
– По рассказам мамы он с самого детства хотел быть стражем, и поэтому часто играл в него.
На следующих фотографиях Дмитрий был или в героических позах, что веселило меня и Викторию, или с широкой улыбкой. Павлик и вправду был похож
Дмитрию было около восемнадцати лет, и он был прекрасен. Тогда у него волосы были короткими, что, несомненно, шло ему, но мне нравились его длинные шелковистые волосы. Возраст его только красит. Восемнадцатилетний Дмитрий был мужествен, красив, силен и молод. За ним точно бегала вся Академия. Даже не верится: что через шесть лет он влюбится в ученицу, которая младше его на семь лет, погибнет в сражении со стригоями, и его принудительно превратят в такого же не-мертвого создания. Что он несколько месяцев будет убивать невинных людей и держать у себя в заложниках как «кровавую шлюху» ту самую ученицу, которая поедет его спасать, а потом его превратят обратно в дампира, и чтобы мир мороев понял, что Дмитрий больше не стригой, его будут держать в тюрьме и проводить разные тесты. А через некоторое время он пуститься в бега с убийцей королевы Татьяны.
На последней его фотографии он выглядел серьезным. Сколько ему там? Двадцать, двадцать два? Уже страж, наверное, убивший несколько стригоев, серьезный страж, для которого работа превыше всего. Сейчас, сидя на диване и листая альбом, я увидела Дмитрия в самых разных возрастах: от маленького мальчика, который мечтал стать стражем и который принимал героические позы, чтобы показать как он опасен и силен, до взрослого мужчины, который уже стал стражем, убил несколько стригоев, который стал серьезным и которого считают самым рациональным, сильным, опасным стражем.
Виктория не довольно посмотрела на последние страницы альбома. Она цокнула и покачала головой.
– В последнее время у нас вообще нет фотографий. Это надо исправлять, – Она встала с дивана и направилась к шкафам. – По идее там должен валяться фотоаппарат.
В дом кто-то зашел. Судя по голосам, это Соня с Аленой и Дмитрием. Я решила не выходить и не встречать их, так как меня увлекли фотографии. Через некоторое время в гостиную зашел Дмитрий, он похвалил Викторию за то, что она работает, а она выдохнула и пробурчала слова благодарности, что она вовремя поошла к шкафу, так как от силы она работала три минуты. Остальное время Виктория сидела со мной. Я улыбнулась Дмитрию.
– И что ты делаешь? – поинтересовался он и сел рядом со мной.
Я мимолетно поцеловала его в губы и указала на альбом.
– Смотрю ваши фотографии.
Дмитрий с интересом посмотрел на альбом и открыл его.
– Интересное занятие?
Я кивнула, облокотила на него коленки, взяла его за руку и сплела наши пальцы.
– Ты там такой маленький.
Дмитрий рассмеялся.
– Роза, ты тоже была ребенком, - сказал он и притянул меня к себе еще ближе.
Его рука обняла меня за талию, а альбом лежал одной половиной на его ноге, а другой на моей.