Мы звезды. Книга 1
Шрифт:
– Тебе и должно было быть больно, засранец.
– Не ругайся при моей маме. Она ненавидит это дерьмо.
Эллиот рассмеялась, и я почувствовал, что во мне вскипело нечто, отличное от ненависти. Это чувство было мимолетно и пропало также быстро, как появилось, но на целую секунду я чувствовал себя счастливым.
Из-за Эллиот.
– Значит, ты часто сюда приходишь?
– Ты спрашиваешь меня или Фейт?
– О Боже, это ужасная шутка, Карсен!
Я повел плечом.
– Маме бы понравилось.
– Вы были близки?
В
– Она была моим лучшим другом.
Эллиот молчала пару минут, и я ценил эту тишину. Словно она понимала, что мне нужен эмоциональный перерыв, какие-то мгновения, чтобы восстановить силы, за которые так отчаянно цеплялся.
– Я ненавижу то, что она ушла.
– Ты говоришь с такой убежденностью, хотя даже не знала ее.
Профиль Эллиот был освещен светом свечи, которую я поджег, потому смог увидеть мягкую улыбку.
– Мне и не нужно ее знать, чтобы скорбеть об утрате. Я могу сказать, что она была великой женщиной.
– Как это?
– Я чувствую. Ты говоришь о ней с невероятной теплотой, а любая мать, воспитавшая сына так, что даже после смерти он отзывается о ней с нежностью, заслуживает титула «великая».
Я скривил губы, пытаясь скрыть улыбку, которая грозила появиться на моем лице. Это был настоящий подвиг, но мне удалось, поскольку я не хотел, чтобы Эллиот видела, как мне нравились ее слова. Это казалось... глупым, словно я – пес, ожидавший ласки от протянутой руки хозяина, служившей наградой за то, что был хорошим мальчиком. Я буквально ощущал, как мой воображаемый хвост вилял взад-вперед, так я был взволнован, получив похвалу.
Эллиот заставляла меня чувствовать себя жалким. И одновременно нормальным.
Только вот я был далек от нормы. Нормальный парень в моем сознании давно выбежал за дверь, даже не оглянувшись. Теперь в распоряжении остался лишь гнев и этот серый мир.
Я лег на одеяло и стал смотреть на звезды. Эллиот следила за моими движениями. Сложив руки под головой, я прислушивался к окружающим звукам. Плеск воды на берегу близлежащего озера, насекомые, говорившие на своем языке, шорохи белок, игравших на соседних деревьях. А самое громкое? Мое собственное сердцебиение. Если оно именно такое, как я слышал, то Эллиот тоже могла его уловить.
– У тебя была хорошая жизнь? Ну, раньше?
Я должен был рассердиться, что Эллиот считала нормальным задавать мне такой вопрос, но гнева не было. Как ни странно, я воспринял его совершенно спокойно. От Эллиот такие вопросы казались вполне естественными.
Я даже не знал, что мне думать по этому поводу.
– Все было не так уж плохо, – я вздохнул. – У меня были хорошие друзья. Мне было восемнадцать, так что весь мир, казалось, у меня на ладони. На горизонте маячил колледж, у меня была девушка... все было. А затем исчезло.
– Какой колледж?
– Университет Массачусетса в Бостоне. В итоге я отложил его на год. К тому времени все стало совсем
– Ты решил обучаться через интернет, потому что…
– Потому что все обвинили меня в убийстве? Да. Я едва мой пойти и купить продукты на местном рынке, чтобы на меня не кричали и не швырялись разными вещами. Это было ужасно. Да и все еще остается таким. Люди решили больше не кричать и не швыряться, но каждый раз, когда я вхожу в помещение, температура там словно меняется.
– Это все сводит меня с ума. Я даже не знала о тебе, пока...
– Пока не погуглила? – подсказал я ей.
– Да, так, – я услышал смущение в ее голосе. – Я была в колледже. По правде, как раз в Университете Массачусетса в Бостоне. Наверное, из-за того, что в городе случалось столько всего, там не поднимали такого шума, как здесь, в маленьком городке. Моя семья всегда против подобных разговоров и распространения слухов, поэтому ни разу не упоминали о происшествии, когда я приезжала. Оно никогда не попадало на мой радар, – она замолчала, прежде чем продолжить. – Ты тоже не попадался.
– Я даже рад, что мы не пересекались. Это было не лучшее мое время.
– Нет?
– Нет.
– Как ты оказался здесь, в Уэйкфилде? Ну, тут, конечно, не далеко от Бостона... Но ты ведь вырос там, верно?
– Да, моя мама родилась там. Еще у нас был дом здесь, и тут, казалось, всегда было лучше, чем в городе, более гостеприимно, – когда я вспомнил то дерьмо, которое пережил после убийства, на груди тут же стало тяжелее. – Думаю, я ошибался.
– Какая у тебя специальность? – спросила Эллиот, пока еще не совсем стемнело.
– Социальный работник. Я хочу помогать людям.
Она кивнула.
– Тебе подойдет. А что насчет друзей?
– А что насчет них?
– Ты сказал «были», но разве рядом никого не осталось?
– Ты очень наблюдательна, – усмехнулся я. – Двое все еще со мной.
Эллиот снова кивнула.
– А девушка?
– Эм... – я вздрогнул, вспомнив последний день, когда был со своей бывшей.
Тот вечер был последним нормальным в моей жизни. Я находился у нее дома, и мы в первый раз занимались сексом, когда мне позвонила мама. Я моментально ощутил приступ паники. Если бы был религиозным человеком, то решил бы, что Бог наказывает меня за добрачный секс, но я не был в этом уверен.
Все, что знал: после той ночи мы с бывшей больше не разговаривали.
– Скажем так, все закончилось не на высокой ноте, – сказал я Эллиот.
Она не ответила.
Повисла тишина, но на этот раз не столь уютная. Внутри у меня зудело желание поговорить с Эллиот еще, прежде чем неизбежно наступит тот момент, когда я испорчу эту ночь.
– Мама знала твоего отца.
– Я не знала, – я ожидал, что она начнет суетиться, а может, бросится на меня с обвинениями, с чем угодно, но Эллиот произнесла лишь это.