Мы
Шрифт:
Оставаясь с колпаком на голове, неней продолжает перебирать аккуратно сложенное свое богатство. Открыв один из множества секретов-ячеек показывает мне пожелтевшие от времени плотные листы с арабской вязью, объясняет, что нужно будет их положить с ней в могилу, когда время придет. Хитро улыбаясь при этом, произносит,
– Многое еще надо успеть, много рассказать, многому научить тебя, улым!
– Неней, а что это?
– Это Коран, улым. Так положено у нас. Надеюсь, не так скоро – опять улыбаясь.
Очередь за следующим боксом (простите за нерусское слово).
– Неней, а что это за письма, от кого? – показываю на исписанные мелким почерком
– Разные, но все от кортатая (тат. – дедушка)
– Неней, а ты расскажешь мне о нем? – хотя много раз уже слышал рассказы о войне, о нем. Но, я был готов слушать это бесконечно.
– Обязательно, улым!
Среди прочих бумаг и документов, неней показывает мне толстую тетрадь с потертой, когда- то коричневой и хранившейся долгое время согнутой пополам и от того переломленной обложкой. « Я даже представил, как кто-то, еще не ведомый мне, достает эту тетрадь из внутреннего кармана шинели, разгибает, открывает ее и что-то быстро записывает и убирает обратно, согнув при этом пополам».
– Это, улым, записи.Ты их скоро прочитаешь, но прежде, прежде я должна тебя подготовить. Рассказать суть, того, что тебе уготовано . Это твоя НОША и все с этой минуты в твоей жизни будет посвящено Этому.
– Неней! Ты сейчас говоришь серьезно?
– У тебя будет все как у всех: учеба, какая-то работа, любимая женщина, дети… Но ты всю жизнь, каждую минуту будешь готов к своему предназначению.
– Это что-то смертельное? Страшное? Я буду как самурай? – До этого от отца – и сам читал – слышал о беспредельной верности своему долгу самураев. Не было тогда фильмов об этом и каратэ знали особо продвинутые. Сегодня пятилетний ребенок вам расскажет о ниндзях и прочих самураях больше, чем тогда было в наших источниках.
– Возможно, риск и будет твоим попутчиком в жизни, но верность долгу первейшая и неукоснительная твоя роль в жизни. Самурай – не наше слово, я бы назвала тебя, скорее, батыр, богатырь, витязь или просто воин. Но до этого надо еще много узнать и многого достичь.
Смотрел в изменившиеся ледяные проницательные глаза неней и чувствовал ее взгляд внутри – за грудной клеткой. Черная точечка зрачка в обрамлении красивых голубых и все равно родных глаз, казалась неживой, пугающей сверлящей металлической. Я молчал, понимая, что к чему- то я уже никогда не вернусь. Потерял ощущение реальности. Мысли хаотично бегали ни на чем не фиксируясь или в тот момент, их и не было никаких.
– Но, не об этом сейчас речь – продолжила она, – мы вернемся – и еще много раз об этом будем говорить. Уже то, что ты сейчас увидел и к чему прикоснулся – является большой тайной. Ты сейчас поклянешься никогда и ни с кем, кроме меня и твоего отца это не обсуждать и не рассказывать. Но и многое тебе придется добыть, домыслить и также хранить. А кому все эти знания передать, я тебе объясню…
… Я вспомнил, как три года назад я играл в карты с соседом и мы подрались. Пришла его мать к неней жаловаться на меня.
–… Он же сын инженера, как он мог избить моё невинное чадо?!..– и все в таком духе. Я все слышал и тихо «угорал» от этих слов.
Когда соседка, убежденная что кара в виде ремня или чего подобного меня постигнет после всего, что она выговорила, ушла, со мной была проведена устная беседа. Клятва, которую я дал, не играть в азартные игры, не нарушу никогда. Ведь, я дал ее неней, а если нарушу – это значит, предам ее. Неней уже нет в живых, светлая добрая память, любовь к ней будут со мной – пока,
Но в этот раз, все было несколько иначе. Вселенская обреченность, неизбежность всего последующего и в то же время, закономерность происходящего сейчас – все это одновременно нахлынуло в мой, уже теперь не детский, мыслительный орган.
Я кладу руку на пожелтевшие листы Корана (не являюсь религиозным фанатиком, но здесь – другое) и повторяю слова клятвы за неней. Теперь, поклялся не только ей, но и Богу и небесам хранить тайну и быть верным долгу. В серьезности происходящего не усомнился ни на грамм, но все было как во сне.
Еще ничего не зная, я уже был причастен к большой тайне, которая могла иметь серьезные последствия для людей, дай Бог, добрые.
– Всё почитаешь позже, а сейчас возьми в руки и открой эту тетрадь.
Осторожно беру, открываю обложку – она никак не подписана – и гляжу на первую страницу тетради, которая изменит мою будущую жизнь, посвященной сохранению и возможно, при определенных ситуациях, передачу какой-то тайны.
(Страница была исписана порой неразборчиво, с –Ъ на конце некоторых слов, с Е – тоже похожей на Ъ с палочкой, и с некоторыми И – I с точкой, со сносками, сокращениями и какими-то то ли схемами, то ли картинками во время мыслительного процесса. Поэтому здесь я позволил себе много доработать до понятного восприятия весь дневник. На это ушло несколько лет ).
1918 год (это дописка моя, следует из последующих событий) (Несколько листов начала тетради вырваны – видны неровные края их)
20 сентября 2 буксира готовы. Баржу усилили еще двумя пушками Hotchkiss (было написано латиницей) ночью выходим.
В команде 43 моряка. Все проверенные и прошедшие со мной горнило войны с германцами на Балтике. Троих мичманов – еще с северных походов .Опытнейшие моряки. Но предстоит выполнение задачи на другой воде. Река имеет свои особенности, поэтому с нами два речных капитана, работавших до сей поры в фирме купца Стахеева Николая Дмитриевича. Капитаны опытные, не один десяток лет отходившие навигацию по нужному нам маршруту.
В механических мастерских Каткова под Елабугой в селе Мысовы Челны и подготовили нашу экспедицию..
2 буксира с мощными силовыми установками и осадкой позволяющей в это время года пройти без затруднений весь путь. Оснастили мы их по одному 76 мм орудию Lender на носу и двумя 47 мм пушками Hotchkiss – на баке и корме
Баржу же вооружили как плавучую крепость – предстояла серьезная операция.
На баке два 130 мм орудия и одна на корме. На баке с каждого борта по Lender и четыре Hotchkiss по два на каждый борт. Оборудовали, по совету пехотных офицеров, четыре укрепления из мешков с песком под два станковых пулемета в каждом. Баржу, помимо боезапаса и мазута загрузили досками, бревнами, швартовыми концами и пр. для изготовления погрузочных трапов. Боцманская команда не требовала контроля, лишь старший, мичман доложил о количестве по списку. Для принятия на борт баржи конные казачьи разъезды при переправах, уже были изготовлены трапы-сходни и заостренные деревянные столбики под кнехты на необорудованных берегах. Два конных разъезда по 10 казаков оренбургского воинства с запасными лошадьми должны будут сопровождать весь путь. Среди казаков несколько храбрых башкирцев знающих местность и язык, если будет необходимо.