Мягкая сила в истории Германии: уроки 30-х годов ХХ века
Шрифт:
21. Он также владеет способностью взывать сочувствие к своей персоне…, а многие, особенно женщины, питают к нему нежные и сострадательные чувства.
22. Способность Гитлера интуитивно принимать политические решения.
23. …способность убеждать других людей отказаться от их индивидуальных представлений, дабы позволить ему самому мыслить за них.
24. …сполна использовать террор, а затем – страх людей, который он предвидел с жуткой точностью.
25. …способен учиться у других. Он говорит, что научился: пользоваться террором у коммунистов, нравоучениям – у католической церкви, пропагандой – у демократов, и т. д.
26. Он мастер искусства пропаганды.
Его главные правила: никогда не позволяй общественности охладеть; никогда не признавай свою вину или ошибку; никогда не признавай, что в твоём враге может быть что-то положительное; никогда
27. У него нет пораженческого духа» [3].
Надо отдать должное аналитикам американской разведки, которые так точно оценили способности Гитлера. Это тонкая и весьма глубокая оценка личности.
Гитлер чувствовал и особенности многих профессиональных групп. И легко и естественно переводил разговор об искусстве в разговор о принуждении и наказании людей искусства. Вот его слова: «Благодаря тому, что я всегда решительно стоял на точке зрения: художник, который присылает на выставку дрянь, либо жулик и потому его место в тюрьме, либо сумасшедший и потому должен быть помещён в сумасшедший дом, а если невозможно точно определить, сумасшедший он или жулик, то его следует направить в концлагерь для перевоспитания, чтобы приучить к полезному труду, – именно благодаря этому мои выставки превратились в кошмар для бездарностей». «Актёры и художники, – изрекал он далее, – такие фантазёры, что время от времени им надо грозить пальцем, чтобы вернуть их на почву реальности». И это действовало, так как Гитлер вышел из этой среды и знал, как на неё надо влиять. Это касалось многих профессиональных групп, но не высших военных.
Гитлер чувствовал типологические изменения, которые протекают в поколениях и понимал суть защитных реакций поколения, которое теряет власть.
Вот его слова на этот счёт из «Майн Кампф»: «Не надо делать себе иллюзий. Если определённое поколение видит свои ошибки и даже признает их, но в то же время, как это делает наш современный буржуазный мир, продолжает довольствоваться дешёвенькими заявлениями, что против существующих зол ничего-де не поделаешь, тогда надо прямо сказать: такое общество обречено на гибель. Самым характерным для современного буржуазного мира является то, что он сам уже не решается отрицать этих зол. Он вынужден признать, что многое у нас плохо и гнило, но он вместе с тем не может найти в себе решимости подняться против этого зла, собрать воедино энергию 60-70-миллионного народа и таким образом вступить в решительную борьбу с этим злом. Мало того, если за это берутся другие, то их осыпают только тупыми насмешками и стараются найти как можно больше „теоретических“ аргументов, чтобы доказать, что успех невозможен.
Любой аргумент кажется тут подходящим, чтобы только „подкрепить“ своё собственное малодушие и ничтожество. Если, например, целый американский континент высказывается против отравления алкоголем и начинает борьбу против этого яда, а наш европейский буржуазный мир умеет по этому поводу только качать головой и болтать пустяки. Людям даже невдомёк, насколько они ничтожны в своих насмешках по поводу такого мероприятия. Если насмешки не помогают и если все-таки в том или другом углу земного шара находятся смелые люди, которые объявляют борьбу рутине и имеют при этом известный успех, то все-таки средство против них найдётся. На них будут клеветать, все их успехи будут поставлены под знак вопроса, против смельчаков будут приводить так называемые „моральные“ отображения, хотя бы усилия этих смельчаков направлялись на устранение самых гнусных антиморальных вещей».
Если посмотреть на психотипы, которые характерны для резонаторов (Таблица 1), то мы увидим максимальные совпадения. Так, склонность поколения потспострезонаторов говорить более о сути проблем, а не делать, совпадает со сказанным Гитлером о поколении немцев, которые не могут ничего вразумительного сделать кроме говорильни. Он констатирует склонность аудиалистов не решать проблемы, а к так называемым защитным реакциям, то есть к словам, мыслям, которые оправдывают бездействие. Наличие таких психотипов среди населения, среди правящего класса притягивало к Гитлеру тех, кто это чувствовал и осуждал. А это особый психотип. Гитлер интуитивно чувствовал на кого надо опираться ради достижения поставленных
«Нет, на этот счёт у нас не может быть никаких сомнений: современное наше бюргерство никакой цены не имеет в деле борьбы за более высокие задачи человечества. Оно для этого совершенно теперь не квалифицированно, оно для этого само погрязло в слишком плохих качествах. Вот почему и те политические клубы, которые ныне известны под коллективным названием „буржуазные партии“, уже давно не являются не чем другим, как своекорыстными объединениями для защиты просто профессиональных или сословно-классовых интересов. Свою высшую задачу они видят теперь исключительно в наиболее успешной защите самых узких эгоистических интересов. Что этакая политиканствующая „гильдия“ буржуазии годится на что угодно, только не на серьёзную борьбу за великие цели, это ясно. Усилия этих буржуа безусловно обречены на полную бесплодность – в особенности, раз мы на другой стороне видим не компанию „осторожных“ старых перечниц, а настоящие пролетарские массы, которые марксисты систематически раздразнивают и разжигают до белого каления и которые готовы поэтому не болтать, а действовать».
Гитлер делает ставку на тех, кто добивается поставленных целей. Он перечисляет качества таких людей. Они во многом, если не во всем совпадают с таблицей системных отличий резонаторов и пострезонаторов.
Хотелось бы обратить внимание, что нечто подобное сделал и Ф. Рузвельт в это же время в США. Он решительно отказался иметь дело с говорунами и обратился непосредственно к нации. В этом отражении он опирался на лиц, обладающих чертами резонаторов.
Периодически, с циклом около 72 лет (в странах с эндогенными причинами развития) в обществе, в элите скапливается определённый психотип людей. В силу своих особенностей, в силу своих ценностей, смыслов жизнедеятельности, в силу включения защитных реакций они не способны понимать суть происходящего, а следовательно, и действовать в целях устранения проблем для обеспечения дальнейшего успешного развития общества. Это не понимала длительное время наука, но это чувствовали люди. И игра на этих чувствах была просто невозможной без понимания подобных переживаний, без выражения в словах тех чувств, которые были у немцев, имеющих силы и желания что-то изменить к лучшему. На них-то и опирался Гитлер. Опора на таких людей вывела и США из тупика кризиса 1929–1933 годов.
Опора на определённый психотип людей и через них влияние на нацию в целом характерно не только для Гитлера, но и для лидеров всех великих стран, которые вывели свой народ из кризиса.
Гитлер чувствовал и понимал психологические механизмы, которые связывают элиту с народом, когда элита третьего поколения начинает терять своё влияние. И механизм потери этого влияния связан, прежде всего, с характерологическим отрывом элиты от народа. Вот рассуждения Гитлера на этот счёт. «Армия воспитывала нас в преданности идее национального единства в такое время, когда кругом шла уже ожесточённая борьба классов. Единственной ошибкой, быть может было введение института вольноопределяющихся с годовым сроком службы. Это было ошибкой потому, что здесь нарушался принцип безусловного равенства и люди с лучшим образованием опять попадали в несколько обособленное положение, между тем как интерес дела требовал обратного. Наши верхние слои и без того уже достаточно оторвались от народа. На армию оказало бы особенно благотворное влияние, если бы в её рядах не было этого разделения. Что мы не провели этого принципа, было ошибкой. Но где же не бывает ошибок. В армии нашей настолько преобладало хорошее, что её немногие недостатки отступали на задний план.
Но самой большой заслугой нашей старой армии было то, что она не допускала торжества принципа „большинства“ над значением отдельной личности, что ясная голова в её рядах ценилась больше, нежели мнение „большинства“. В противовес еврейской демократической идее слепого поклонения „количеству“ армия твёрдо отстаивала веру в гений единиц. Вот почему только в армии тогда и воспитывались такие люди, которые больше всего были нам нужны. Из армии выходили настоящие мужи. В то время как кругом произрастали только размагниченные существа и бабы, армия каждый год выпускала из своих рядов 350 тысяч молодых людей в расцвете сил и здоровья – людей, которые в течение своей двухлетней службы из неокрепших юношей превратились в стальных бойцов. Наши солдаты, привыкшие в течение двух лет слушаться приказа, по окончание службы умели также и приказывать. Старого солдата можно было узнать уже по одной походке.