Мясо и косточки

Бабич Артур

– Внимание, – говорит Ненетль. – Диспетчер на связи.

ТЭК уползает под кресло пилота.

– Я УМЕР, ЕСЛИ ЧТО.

– Слабак, – хмыкает Гю.

– Что ж, куколки мои, – звучит голос из динамиков. – Рада, что вы уже на месте и даже не впутались ни во что по дороге. НКО «СПАСЕНИЕ» рукоплещет вам. Я почти серьёзно. – Она смеётся. – А теперь к делу. Данные с аварийного буя я изучила. Если сигнал действительно идёт с «Тефиды», то это какая-то, прямо скажем, хрень. Сколько лет прошло? Шесть?

– Пять, – говорит Гю.

–

Пять. Немногим лучше.

Ненетль откашливается:

– Может, рифтеры решили чем-то поживиться?

– Не удивлюсь, – отвечает Диспетчер. – Диггеры, сталкеры, рифтеры. Прочие любители проникнуть туда, куда проникать запрещено и опасно. Вопрос только: как? Судя по данным с буя, на «Тефиду» никто не погружался. – Она вздыхает. – Y no me gusta 5 .

– MIR AUCH 6 , – не выдерживает ТЭК.

5

И мне это не нравится (исп.)

6

МНЕ ТОЖЕ (нем.)

Диспетчер смеётся.

– А вот и наш нелегальный скаф. Заявку на утиль я подписала.

– У-У-У.

– Гю, ты больше никого не подобрал?

– Ни в коем случае.

– У нас нет спецоборудования, – торопливо вставляет Ненетль. – Не уверена, что потянем погружение.

– Знаю, – отвечает Диспетчер. – И всё-таки попробуйте. Другую команду я уже вызвала, но им лететь почти неделю. За это время помрут даже самые стойкие, если там вообще кто-то есть. И я уж совсем молчу о том, что наши кураторы из ООН очень взволнованы, что их табличка закрытых случаев до сих пор не закрыта.

Ненетль кивает:

– МК, рассчитай давление. Ди-Ди выдержит?

– Не выдержу! – кричит тот.

– Впритык, – отвечает Маленький Ктулху и выводит на экраны схему «Тефиды»: станция смахивает на червя, обросшего полипами, и торчит из впадины на глубине сорока пяти километров. – На дне около пятидесяти земных атмосфер, но возле шлюза «А» чуть меньше, можем зацепиться там, если получится. Глубже соваться небезопасно.

– Принято, – говорит Диспетчер. – Вопросы будут?

– Нет, – отвечает Ненетль.

– Тогда работайте. Конец связи.

ТЭК недовольно щёлкает щитком шлема:

– И ВАМ ТОГО ЖЕ.

Дно скважины под слоем снега сковано льдом – не глубже метра, если верить сканерам. Кумулятивный заряд решает вопрос. Мог бы решить и простой таран, но Ненетль, хоть и стремится играть в строгого капитана, прошита иначе. В рубке тишина, слышно лишь, как Маленький Ктулху взволнованно потирает щупальца.

– А знаете, – говорит Ди-Ди, – это повод поесть.

– Не наглей. Тебя недавно заправляли.

– У меня стресс вообще-то!

ТЭК хихикает, даже у Ненетль дёргаются уголки губ.

– Ладно. Как пристыкуемся, получишь.

– Сколько захочу?

– Ты наркоман, Ди-Ди, ты в курсе?

Корабль задраивает люки и расправляет крылья. Вода щерится осколками льда, чёрная, как космос, но не такая привычная. ТЭК заползает на Гю и урчит, довольный, обтягивая его тело собственной плотью. Ди-Ди зависает над разломом, кренится, пряча в подбрюшье двигатели.

И ныряет.

~

Чернота за иллюминаторами, наконец, отступила, и я увидела её, «Тефиду». Станция походила на отрыжку больной фантазии и росла из впадины между скал, сияя прожекторами, маячками и амбразурами окон. Трубы всех диаметров, жгутики и рёбра плелись в какой-то сложный ритуальный узор. По обшивке елозили крабы-конструкты, что-то жрали в углах пиявки, урча и пуская газы, а вокруг вились тварюги без лиц, вылитые Typhlonus nasus. Довершая картину, над нашим батискафом проплыло нечто – непомерная туша не то подлодки, не то инфузории-переростка, и я едва не упала, когда эта махина врезалась в нас. Из рубки донеслись проклятия Гю.

Батискаф рассмеялся:

– Не бойтесь, это Моби Третий. Он очень любит гостей. Особенно тереться о них брюхом.

Гю выглянул из рубки:

– Саша, ты цела?

– Да, – ответила я. – Уже не сахарная.

– А куснуть дашь? На проверку.

И осклабился.

Я тоже улыбнулась:

– Зубиков-то не жалко?

Из-за кислородной маски голос звучал глухо. Хотелось её снять, но я боялась, хотя после гравитационного колодца Земли Энцелад и казался крошечной ямкой. Здесь я снова могла ходить. Дышать без ИВЛ. Ощущать силу в мышцах. Только вот миодистрофия Дюшенна – приговор, и было трудно забыть о нём даже на время.

– Минута до стыковки, – прогудел батискаф.

– Хорошо.

Гю раскрыл створки шкафа.

– Надень, – сказал мне. – Это ТВЭК. На всякий случай.

Плоское нечто отлепилось от стены и оформилось в подобие человека. Шагнуло пару раз, пошатываясь на штанинах, расплющенный шлем падал ему то на грудь, то за спину.

– ПРИВЕТСТВУЮ! – сказало оно и сложилось в поклоне. – ТРИРСКИЙ ВОДОЛАЗНЫЙ ЭКЗОКОМПЛЕКС, К ВАШИМ УСЛУГАМ. БЕРЕЖЁМ ЗДОРОВЬЕ ЛЮДЕЙ С ДВЕ ТЫСЯЧИ СОРОКОВОГО.

Я обернулась к Гю:

– А без него никак?

Рукава костюма грустно повисли.

– Э-э, ладно, ладно, хорошо.

– Двадцать секунд, – сказал батискаф.

ТВЭК бросился вперёд, и не успела я вздрогнуть, как он уже жрал меня. Шлем раздуло и порвало надвое пастью – только что без зубов, и на мгновение стало темно и душно.

– УДОБНО? – спросил ТВЭК.

– Да… спасибо.

– НА ВСЯКИЙ СЛУЧАЙ СООБЩАЮ, ЧТО В МЕНЯ ВШИТА ФУНКЦИЯ ГИДА, НОВОСТНОЙ КАНАЛ «ENC-TV» И КОЛЛЕКЦИЯ КЛАССИЧЕСКОЙ МУЗЫКИ.