Мясорубка Фортуны
Шрифт:
— Ужас! — с фотографии в меня целилась из пистолета злая-презлая солдатка в плаще защитного цвета, зеленых штанах с накладными карманами и массивных ботах. — Этого мальчишку-сорванца ты называешь девушкой? Ты неверно считаешь, что мужчины не обращают внимания на длину женских волос. Видишь тут прическу? Да она почитай, что наголо обрита!
— У Артура странный вкус.
— Я бы сказал, весьма специфический.
— Согласна… У дикого вампира — тоже. Почему он ее не съел, как ты — Полину? Ладненько. Если где увидишь воинственное существо с фотки, то сразу позвони мне.
Альбина ушла, а я постоял на крыльце еще минут пять.
«Величайшее везение, что после
На обратном пути, когда Мираи вез меня домой на «Хонде», мне позвонила Лиза.
— Тишуля, приветик, — голос из айфона казался немного расстроенным. — У меня наметилась срочная командировка. Я выбегаю из дома с чемоданом на колесиках, закрываю дверь… — я услышал щелчок замка. — Ночью прилечу в Омск, и там проведу три дня. У меня будет достаточно времени для глубоких размышлений о самом важном вопросе. Правда?.. Ты там за меня не переживай. Со мной летят Сэнсэй, Ичи, два менеджера и торговый представитель. Я попросила Сатибо и Юми заботиться о тебе.
Звонок прервался.
Сжимая зубы от тяжести на сердце, я вернул айфон в карман.
Глава 13. ПРИЗРАК КАПИТАЛИЗМА
Три дня! У меня всего три дня на поиск заветного клада, после чего я должен буду навсегда покинуть Волочаровск.
Куда я отправлюсь? Для разгона совершу «турне» по хуторам Ростовской губернии. Боюсь, там мне будет не до выбора блюд на первое, второе и третье. Придется в том числе кусать и поросят…
Я не жалую свиную кровь не потому, что якобы она по вкусу похожа на человеческую (ничего подобного), а потому что ее особенно уважал Лаврентий. Также мой бывший товарищ любил пробавляться собачьей и кошачьей кровью. Само собой разумеется, я не ем собак и кошек. Ничто, в том числе и гастрономические предпочтения, не должно роднить меня с гадким предателем.
Рисуя в воображении неприглядные картины своего ближайшего будущего, я прошелся туда-сюда по сверкающей от чистоты кухне, открыл и закрыл «нечеловеческий» холодильник, не притронувшись ни к одной из пластиковых бутылей и стеклянных банок с аппетитными надписями: «Годовалый теленок мясной породы Лимузин» или «Цесарки ирландские полужирные». Рановато для обеденного перерыва. Надо искать клад, не отвлекаясь ровным счетом ни на что.
«Комната забытых вещей», где Филипп складировал дешевые подарки и всякие не пригодившиеся в хозяйстве или выбывшие из строя по причине дряхлости вещи, которые он тем не менее не решался отправить на помойку, всегда была заперта. Лиза намеревалась в ближайшее время произвести там ревизию и определить, что можно отдать беднякам, а что выбросить в мусорный контейнер, но у нее все «руки не доходили».
Решив проверить, не устроен ли в кладовке тайник для моего сокровища, я аккуратно вскрыл дверь и затаил дыхание, чтобы не чихнуть от пыли.
Воздаю хвалу современным способам тепло- и звукоизоляции! В «комнате забытых вещей» было немногим больше пыли, чем в жилых комнатах. Свалка ненужного была сосредоточена вдоль стен, а посредине возле детской тахты лежал огромный плюшевый тигр, и словно смотрел в занавешенное полупрозрачной шторкой окно.
Далее я повел себя необъяснимо, безрассудно. Опустившись на четвереньки, я взобрался на груду красочных книжек — богато иллюстрированных всемирных энциклопедий и альбомов, в которых были представлены картины великих художников. По книгам я прополз к письменному столу школьника, изрисованному синими чернилами, и, прячась за ним, подобрался к детской тахте. Легко перемахнув тахту, я повалил плюшевого тигра набок и сильно схватил его зубами за шею. В азарте я издал тихий рык, удушая неподвижную жертву как саблезубый зверь. Острые клыки вспороли мохнатый плюш. Мне в рот набилась вата. Желудок удивленно заурчал, вопрошая: «Где же кровь?»
— Гав! — окликнул меня Кампай.
Я как бы вырвался из объятий глубокого сна. Отпустил плюшевую добычу, медленно приподнялся от пола, будто спросонок хлопая тяжелыми веками.
Пес глядел на меня с недоумением и укором. «Что с тобой, дружище?» — спрашивали его печальные глаза. — «Ты в своем уме?»
Мне стало невыносимо стыдно перед ним. Собаке простительно трепать и грызть мягкие игрушки. Но Кампай сидел с задумчивым видом у порога, а я, испуганно оглядываясь и плюясь ватными крошками, бочком отступал от плюшевого тигра, на шее которого зияла серовато-белая рваная рана.
«Со мной и вправду случилось что-то не то», — смахивая влажную вату с губ и подбородка, я мысленно заговорил сам с собой. — «Так что же именно? С чего это я впервые за полтораста лет скатился до недопустимых глупостей?»
Подбирая разумное оправдание произошедшему, я пришел на кухню и заглянул в холодильник. Охота на игрушечную дичь разожгла мой аппетит. Во рту горело от жажды крови.
«Цесарки ирландские полужирные», — разве я мог устоять перед деликатесом со столь заманчивым названием?
— Как жизнь твоя, старинный мой приятель? — от прозвучавшего наяву до боли знакомого голоса я выронил банку из рук, и она вдребезги разбилась о плитку из искусственного мрамора. — Все страдаешь от неугомонности творческой натуры да лакомишься де-ликан-тесами, недоступными простым вампирским обывателям?
Я уставился на Лаврентия, не замечая разливавшейся вокруг меня кровавой «маленькой Венеции». Мой злейший враг будто сошел со своего последнего прижизненного портрета — чрезмерно тучный, с умасленными волосами, он сидел на угловом диване, развалившись и закинув ногу на ногу. Одет он был в точности как на портрете — в костюм-тройку из английского сукна, и так же держал золотую трость в правой руке, а над карманом жилетки у него висели круглые ювелирные часы на цепочке. Настоящий призрак капитализма!
— Вон отсюда, — собравшись с духом, прорычал я.
— Э-э-э. Погоди ощетиниваться, Тишка, — призрак поставил обе ноги на пол, словно собрался вставать. — Никто и никогда меня не выгонит из построенного мной дома. Ишь ты какой проворный! Я тут все до мелочей планировал, проекты рисовал. Кружочками на карте отмечал в саду плодовые деревья. Треугольниками и ромбами — елки и сосенки. Восьмигранниками — розарии. Трапецией поставил виноградник. И вишь, на зависть вышла геометрия. Поныне все цветет, плодоносит, благоухает… одним словом, пышет!
Сопроводив восклицание пространным жестом, Лаврентий встал с углового дивана, опершись на золотую трость, и двинулся ко мне.
От страха я забыл, насколько скользок пол на кухне. Попятился и, поскользнувшись, угодил воспетой городскими кутюрье аппетитной попкой в лужу деликатесной цесарочьей крови.
— Дом как приукрасился! Услада взора! Дивная картина! — Лаврентий с упоением наблюдал, как я кувыркаюсь в несъеденном обеде, пытаясь встать на ноги. — Хвала моим рачительным потомкам! Повсюду роскошь! Блеск! Приятнее всего мне, что в убранстве каждой комнаты иль залы проклевывается зерно изысканного вкуса!