Мятеж
Шрифт:
— Боюсь, на этот раз срезать придется многовато. Это не дело первостепенной важности. И не стоит забывать, что Сапфировая Маска — это уже больше символ, чем человек. Я верю, что ее роль еще не сыграна.
— Как пожелаешь, — Оника убрала руку от маски, скрывающей лицо Фардна, не желая злоупотреблять его терпением и благожелательностью.
— Я провел бы здесь еще не один час, но нам нужно возвращаться. Даже для воспитательной беседы с особо буйной отступницей, наш разговор длится слишком долго.
Возвращение в кабинет
— Мне придется надеть кандалы и посадить жука. Иначе никак, — Командор положил на стол еще одну шкатулку.
— Сейчас уже по-настоящему? — Онику не радовала перспектива впервые за столько лет лишиться своих сил.
— Увы, у меня нет неоплодотворенной самки Данмиру, — Фардн подошел к дочери со шкатулкой в руках. — Теперь тебе решать, доверишься ли ты мне.
— Я же еще здесь.
Командор аккуратно посадил жука на шею Оники, по телу которой сразу пробежал леденящий вихрь.
— Вас не оставят без еды. С утра, когда принесут завтрак, подсыпь это в воду Фьорда, — Фардн протянул Онике крошечный коробок, размером не больше спелой вишни. — Тебя приведет Люфир, и, думаю, всем будет спокойнее, если на время нашей беседы, бунтарь крепко уснет. Для всеобщего блага.
Оника спрятала коробок в голенище сапога и завела руки за спину, чтобы Командор мог надеть каменные браслеты.
— На месте их снимут, — пояснил он. На мгновение коснувшись пальцами щеки дочери, Командор вернулся за стол и позвал ожидающую за дверью стражу для сопровождения отступницы в камеру.
Фьорд метался по клетке диким зверем, не зная покоя и утешения. Люфир захлопнул за магом глухую дверь, и юноша оказался один на один со своими тревогами в каменной коробке без окон, где единственным источником света была лампа со светлячками.
В голове мятежного мага роились сотни вопросов и сомнений. То, во что он верил, за что и против чего хотел сражаться, смешалось в мутном омуте из противоречащих друг другу событий и вещей, которых юноша не ждал и не мог постигнуть.
Когда привели Онику, сняв кандалы и втолкнув в камеру, Фьорд сидел в углу, поджав к груди колени и вцепившись в волосы руками.
— Ты! — маг застыл, подняв на девушку взгляд, не зная, как вести себя.
— Дай я угадаю: ты все размышляешь — друг я тебе или враг. Позволь избавить тебя от душевных метаний, — Оника села на присыпанный соломой пол, подобрав под себя ноги. — Я не меньше твоего подхожу под описание отступника, разве что осталась пара месяцев до девятнадцати лет и официального признания таковой. И нет, я не член Ордена Смиренных. У меня всего лишь есть друзья в этих местах.
— Один из твоих «друзей» прострелил мне плечо, — ворчливо выдавил Фьорд, который был все-таки рад избавиться от одиночества в камере.
— Так не убил же, — девушка пожала плечами и немного сникла под яростным взглядом юноши.
— Ты говоришь точно так же, как и Сапфировая Маска!
— Значит, тебе стоит задуматься, вдруг в наших словах есть здравое зерно? Если бы Люфир хотел убить тебя, он бы сделал это.
— Я смог сбить его стрелу в сторону, — в словах Фьорда зазвучала неуверенность и детская обида.
— Его стрелы не могу сбить даже я. Но это мы обсудим позже. Я не могла не заметить, что в нашей компании кого-то не хватает. Где Мел?
— Сбежала. Она хотела остаться, но мне удалось ее переубедить. Нас застали врасплох: они превосходили нас числом и умениями, — Фьорд тяжелым взглядом смерил Онику, которой достало силы в одиночку справиться с двумя магами Ордена. Юношу уязвлял тот факт, что девушка, которая была младше его, и которую он считал обычным человеком, оказалась куда более способным магом, чем он сам. Но это же и восхищало его. — Надеюсь, ей хватило ума не увязаться следом. А что теперь будем делать мы?
— Ждать. Посмотрим, чем все это закончится. Отступников, пойманных Орденом, не казнят, можешь быть спокоен по этому поводу. Обычно их принимают в Орден и они служат великой цели, — с ехидством сказала Оника.
— А что происходит с теми, кто отказывается присоединиться к Ордену?
Оника оставила вопрос Фьорда без ответа. Ее беспокоили совсем иные вещи. За одно отчаянное путешествие вслед за душевным порывом увидеть мать, девушка повстречала отца, а вскоре узнала о том, что их семья куда многочисленнее, чем она полагала. И что ее опекуны и наставники знали намного больше, чем сочли нужным ей рассказать.
Ранний подъем и немалый остаток пути до Убежища, настоящий, а не тренировочный бой, и встреча с отцом измотали Онику. Девушка предпочла послушно отдаться в объятия сновидений, чтобы поскорее окунуться в грядущий день.
Фьорд еще долгое время не мог уснуть. Его одолевала тревога за Мелиссу, оставшуюся в одиночестве в незнакомых краях, где за каждой тенью таится церковник или Смиренный. Когда юноша решился продолжить разговор и разузнать, что случилось с Дэрком, и видела ли Оника Убежище, та уже крепко спала.
Утро началось со скрежещущей задвижки внизу двери, в которую просунули поднос с двумя жестяными кружками воды и тарелками густой каши. Проснувшаяся к тому времени Оника, закрыв спиной от Фьорда поднос, извлекла коробок, данный ей отцом, и высыпала его содержимое в одну из кружек. Мелкие кристаллики быстро растворились, не оставив и следа.
— С голода нам не дадут умереть, — Оника забрала причитающуюся ей порцию еды и воды и подвинула поднос к недовольно скривившемуся Фьорду. — Не глупи, тебе нужны силы. Твоя голодовка ничего не принесет, кроме боли в желудке.