Мятежная
Шрифт:
Я широко открываю глаза от изумления. Что за…
В моей голове пробегает небогатый список известных мне ругательств.
– А симуляция привела к тому, что она не смогла бы уговорить его. И, когда он стал угрозой ее жизни, она среагировала, как ее научили в Лихачестве. Стреляла на поражение.
– Вот, значит, что, – с горечью замечает Кристина. – Мы должны просто забыть обо всем, просто потому, что история идеально логична?
– Безусловно, нет, – отвечает Кара. Ее голос слегка дрожит. – Безусловно,
Прокашливается.
– Просто тебе приходится быть рядом с ней, и я попыталась облегчить твое положение. Ты не обязана прощать ее. На самом деле, я не понимаю, как вы с ней вообще подружились. Мне она всегда казалась несколько хаотичной.
Я напрягаюсь в ожидании ответа Кристины, ее согласия, но, к моему удивлению и радости, она молчит.
– Ладно. Ты не обязана прощать ее, но тебе следует попытаться понять, что она сделала так не со зла. А из-за страха. В этом случае тебе не будет хотеться врезать кулаком по ее длинному носу при каждой встрече, – продолжает Кара.
Я машинально касаюсь рукой носа. Кристина слегка усмехается, но для меня слова Кары – как удар в живот. Я пячусь назад к дверям и возвращаюсь в Место Собраний.
Пусть Кара и высказалась грубо, а замечание насчет носа было очень болезненным, но я благодарна ей за сказанное.
Из скрытой за плотной тканью двери появляется Тобиас. Раздраженно откинув портьеру в сторону, он подходит к нам и садится за стол рядом со мной.
– Кан собирается встретиться с представителем Джанин Мэтьюз в семь утра, – говорит он.
– Представителем? – переспрашивает Зик. – Она сама не придет?
– Ага, и встанет на открытом месте перед толпой злых на нее людей, которые легко могут взять ее на прицел, – слегка ухмыляется Юрайя. – Я бы посмотрел, как она это сделает. Нет, правда, поглядел бы.
– По крайней мере, Кан Гениальный берет с собой охрану из лихачей? – спрашивает Линн.
– Да, – отвечает Тобиас. – Вызвались несколько человек, из старших. Бад сказал – будет держать ухо востро и обо всем расскажет.
Я хмуро гляжу на него. Откуда он все это знает? Почему после двух лет, в течение которых он всеми способами избегал поста лидера Лихачества, он внезапно начинает вести себя так, будто уже им стал?
– Значит, как я понимаю, вот в чем вопрос, – Зик упирается руками в стол. – Будь ты эрудитом, что бы ты сказал на такой встрече?
Все смотрят на меня. Выжидающе.
– Что? – спрашиваю я.
– Ты дивергент, – отвечает Зик.
– Тобиас тоже.
– Ага, только у него на проверке склонностей не вылезло эрудита.
– Откуда ты знаешь, что у меня это было?
– Очень похоже, – пожимает плечами Зик. – Разве не так?
Юрайя и Линн кивают. У Тобиаса дергается рот, будто он хочет улыбнуться, но не разрешает себе это сделать. А я чувствую себя
– Насколько я видела, у вас у всех мозги работают, – говорю я. – Вы тоже можете думать, как эрудиты.
– Но наши мозги – не особые мозги дивергента! – просит Марлен. Касается пальцами моих волос и слегка сжимает мне голову. – Давай, колдуй.
– Никакой магии у дивергентов нет, Мар, – объявляет Линн.
– А если бы и была, нам не следовало бы ею пользоваться, – добавляет Шона. Она в первый раз открыла рот, с тех пор как мы собрались. Разговаривая, она даже не смотрит на меня. Просто пытается приструнить младшую сестру.
– Шона… – начинает Зик.
– Не надо мне «Шона»! – огрызается она, переключаясь на него. – Ты не думаешь, что у того, кто проявил склонности к нескольким фракциям, могут быть проблемы с верностью? Если у нее склонность к Эрудиции, откуда нам знать, что она не работает на эрудитов?
– Не мели ерунды, – тихо говорит Тобиас.
– Я не мелю ерунды! – кричит она, хлопая ладонью по столу. – Я знаю, я с Лихачеством, поскольку все, что я сделала на проверке, подтверждает это. Я верна моей фракции, мне просто больше негде быть. А она? А ты?
Она качает головой.
– Я понятия не имею, кому вы храните верность. И не собираюсь делать вид, что с этим все в порядке.
Шона встает и, когда Зик пытается протянуть к ней руки, отталкивает их и быстро идет к двери. Я смотрю вслед Шоне, пока дверь за ней не закрывается и портьера не перестает колыхаться.
Я чувствую себя глубоко уязвленной. Хочется заорать, но Шоны здесь теперь нет, и ругаться не с кем.
– Это не колдовство! – с пылом говорю я. – Просто надо спросить самого себя, какое решение в конкретной ситуации будет самым логичным.
Ответом мне служат непонимающие взгляды.
– Правда, – продолжаю я. – Будь я в такой ситуации, перед лицом Джека Кана и группы охранников-лихачей, я бы не полагалась на силовое решение, так?
– Ну, могла бы, если бы у тебя самой был эскорт из лихачей. Тогда все, что нужно – один выстрел. Бам, он мертв, у эрудитов преимущество, – говорит Зик.
– Кого бы там они ни послали к Джеку Кану, это не будет салага. Должен прийти кто-то авторитетный, – отвечаю я. – Глупо было бы стрелять в Джека Кана, рискуя потерять такого человека, кого бы они там ни послали в качестве представителя Джанин.
– Видишь? Поэтому нам и нужен твой анализ ситуации, – подводит итог Зик. – Будь я на ее месте, я бы его убил. Решил бы рискнуть.
Я тру переносицу. Голова уже болит.
– Прекрасно.
Я пытаюсь поставить себя на место Джанин Мэтьюз. Я знаю, она не будет лично общаться с Джеком Каном. Да и зачем ей это? Что он может ей предложить? Она просто попытается использовать ситуацию в свою пользу.