Мятежная
Шрифт:
Но потом он видит кого-то позади меня и шагает к нему навстречу. Я оборачиваюсь – это Юрайя, который прибежал со стороны лифта.
– Я слышал, что ты хренов предатель, – ухмыляется Юрайя.
– Ага, типа того, – отвечает Зик.
Они сталкиваются и обнимаются с такой силой, что мне было бы больно. Стучат друг друга по спине и смеются.
– Поверить не могу, что ты нам не доверился, – качает головой Линн. Она сидит за столом напротив меня, скрестив руки на груди и закинув одну
– Ладно, без обид, – кивает Зик. – Мне даже Шоне и Юрайе сказать не разрешили. Потом, если ты шпион, говорить всем, кто ты такой, – гарантия поражения.
Мы сидим в Месте Собраний, которое лихачи каждый раз называют на разные лады, подшучивая. Большой просторный зал, со стенами, задрапированными черной и белой тканью, и несколькими кафедрами в середине, стоящими по кругу. Линн объяснила, что правдолюбы проводят тут ежемесячные дебаты, просто для развлечения, а также устраивают религиозные службы раз в неделю. Но даже когда не намечено никаких мероприятий, здесь всегда полно народу.
Правдолюбы проверили Зика час назад, проведя короткий допрос в комнате на восемнадцатом этаже. Это было не такое мрачное мероприятие, как допрос меня и Тобиаса, отчасти потому, что не было компрометирующих кадров видео, а Зик веселился даже под действием сыворотки правды. В любом случае мы пришли в Место Собраний на праздник «Эй, ты же не хренов предатель!», как назвал его Юрайя.
– Ага, но мы поминали тебя каждый день со времени симуляции, – заявляет Линн. – И теперь я чувствую себя стервой.
– Ты и есть стерва, Линн, – отвечает Зик, обнимая Шону. – В этом – часть твоего очарования.
Линн кидает в него пластиковую чашку, которую он с легкостью отбивает, но вода из нее попадает ему в глаз.
– Ладно, рассказываю дальше, – Зик протирает глаз. – Вообще я занимался тем, что обеспечивал безопасность тех из эрудитов, которые бежали оттуда. Поэтому большая группа оказалась здесь, а меньшая – в Товариществе. Но Тори… понятия не имею, что она делала. Она куда-то исчезала на несколько часов, потом появлялась, но всякий раз, когда была рядом, у меня складывалось впечатление, что она вот-вот взорвется. Неудивительно, что ее раскрыли.
– Но как тебя отправили на такое дело? – спрашивает Линн. – У тебя же нет специальных навыков.
– Скорее потому, где я оказался после симуляции. Посреди группы предателей. И решил использовать такое преимущество, – отвечает Зик. – Насчет Тори – не знаю.
– Она перешла из Эрудиции, – говорю я.
Но молчу о том, почему Тори была все время на грани срыва, когда оказалась у эрудитов. Ведь они убили ее брата. За то, что он дивергент.
Однажды она рассказала мне, что долго ждала возможности отомстить.
– Ого. А ты откуда знаешь? – спрашивает Зик.
– Знаешь ли, у перебежчиков из фракции во фракцию свой тайный клуб, –
Зик хрюкает.
– Где Четыре? – Юрайя смотрит на часы. – Нам без него начинать?
– Не можем, – отвечает Зик. – У него Инфа.
Юрайя кивает, как будто ему все ясно.
– Какая теперь? – спрашивает он после паузы.
– Инфа о миленькой миротворческой встрече Кана с Джанин. По всей видимости, – так считает Зик.
На другой стороне зала я вижу Кристину и ее сестру. Обе что-то читают.
Я снова напрягаюсь с головы до ног. Кара, старшая сестра Уилла, идет через весь зал к их столу.
– Что? – спрашивает Юрайя. В ответ мне хочется его ударить.
– Прекрати! – прошу я. – Потише можно?
Я наклоняюсь к нему, опершись на стол:
– Вон там – сестра Уилла.
– Ага, я ей раз предлагал уйти от эрудитов, когда там был, – говорит Зик. – Она говорила, что увидела, как убили женщину-альтруиста, когда выполняла задание Джанин, и уже не может терпеть этого.
– Можем ли мы быть уверены, что она не шпионит для эрудитов? – спрашивает Линн.
– Линн, она спасла кучу наших людей от этого, – Марлен тычет в повязку на руке, куда ей выстрелили предатели-лихачи. – Ну, точнее, половину от половины нашей фракции.
– Некоторые называют это четвертью, Мар, – отвечает Линн.
– По любому, какая разница, даже, если она предатель? – спрашивает Зик. – Мы здесь ничего не планируем, и ей будет не о чем сообщить. Если бы и планировали, уж точно ее бы не позвали.
– Она может собрать кучу информации, – говорит Линн. – Сколько нас здесь, кто из нас не получил укол для симуляции.
– Ты не видела ее, когда она говорила, что хочет уйти. Я ей верю.
Кара и Кристина направляются к выходу.
– Я сейчас, – говорю я. – В туалет сходить надо.
Дождавшись, пока Кара и Кристина пройдут через дверь, я встаю и почти бегом двигаюсь вслед за ними. Медленно открываю двери, чтобы не шуметь, а потом тихо закрываю. Оказываюсь в полутемном коридоре, в котором пахнет мусором и пылью. Видимо, здесь у правдолюбов мусоропровод.
Слышу два женских голоса за углом, крадусь в ту сторону, чтобы слышать лучше.
– …просто вынести не могу, что она здесь, – всхлипывает одна. – Все время представляю себе… что она сделала… я не понимаю, как она могла!
От плача Кристины мне хочется умереть на месте.
Кара начинает отвечать.
– Ну, а я понимаю, – говорит она.
– Что?! – едва не подавившись, переспрашивает Кристина.
– Ты должна понимать, что мы обучены видеть во всем логику, – отвечает Кара. – Не думай, что я бессердечна. Но эта девочка, по всей вероятности, обезумела от страха. Не могла обдумывать свои действия, если она вообще на такое способна.