Мятежница
Шрифт:
Я отложила ложку, потому что есть больше не могла.
Скажу, и что тогда? В лучшем случае артанец не поверит, в худшем… В худшем — прикажет все проверить и разобраться, почему заклинание не подействовало. Да и как объяснить то, чего я сама до конца не понимаю?
При этом глупое сердце отказывалось верить, что Кейн способен навредить своему ребенку. Особенно после того, как я узнала его историю. Он ненавидел род Фэранса, презирал бабку, которая отказалась от единственной дочери. Хотя бы поэтому он не мог поступить так же.
И в то же время Кейн ненавидел
Что мешает ему снова их нарушить?
— Амелия, — позвал он, — посмотри на меня.
Я подняла глаза. Он меня не касался, но достаточно было его потемневшего взгляда, чтобы меня бросило в жар.
— Я позабочусь обо всем, — пообещал Кейн. — Позабочусь о тебе.
Видимо, эти слова должны были меня успокоить. Но получилось совсем наоборот: вместо этого захотелось запустить в него чем потяжелее.
Что он вообще знает о волнении? Да я живу как на готовом взорваться вулкане!
Между прочим, из-за него! Позаботится он. Пусть сам о себе заботится!
— А если я хочу волноваться? — поинтересовалась, вздернув подбородок. — Волноваться о себе. О тебе. Ты не можешь мне этого запретить.
Поняла, что сказала, когда увидела изумление на лице артанца. В одну секунду меня схватили в охапку и перетащили к себе на колени. Кровь быстрее побежала по венам, прилила к лицу, а близость Кейна обожгла сильнее пламени в камине.
— Отпусти, — я уперлась ладонями в мужскую грудь, не отталкивая, но и не позволяя притянуть себя ближе.
— Не могу, — серьезно ответил Кейн. — Не могу и не хочу.
В подтверждение его слов, сильные руки с нажимом прошлись по спине, лаская через тонкую ткань платья.
— Я не вещь, чтобы ты ни думал, — получилось приглушенно, потому что от его близости мое дыхание сбилось. — У меня есть чувства, Кейн.
— Я не считаю тебя вещью, — он нахмурился.
— Но и не считаешься с моими чувствами.
Сжала губы: не хотелось начинать все по новой.
Мы никогда не сможем доверять друг другу. Потому что он все решает за меня, а я… У меня слишком много тайн, которыми очень хочется поделиться, но нельзя.
— Ошибаешься, мятежница, — хрипло произнес Кейн, почти касаясь губами моих губ, согревая их дыханием. — Мне очень важны твои чувства.
Сердце зашлось в груди: не то от слов, не то от этих самых чувств, которые я испытывала рядом с ним. Глядя ему в глаза, скользя пальцами по груди и плечам, наслаждаясь объятиями.
— Доверься мне, Амелия. Ты можешь рассказать мне обо всем.
Довериться ему? Это все, чего я хотела.
Довериться, чтобы между нами не осталось преград. Для этого всего лишь нужно было сделать первый шаг, признаться в том, что чувствую, и что во мне бьется новая жизнь. Вот только одна правда потянет за собой другую.
Невозможность рассказать жгла раскаленными углями, поэтому я поцеловала Кейна.
У поцелуя был горько-сладкий привкус, как у моей правды-лжи. Но он не помешал огню, захватившему меня целиком. Когда-то я считала Кейна холодным,
Перехватило дыхание, когда ладони артанца скользнули под мою одежду, поглаживая и пробуждая только лишь одно желание — стать ближе. По телу бежали искорки, а в голове мелькнула единственная мысль: это не навредит ребенку? Но сегодня Кейн был нежен, и я отпустила себя, отдаваясь на волю его ласк, позволила увлечь себя на скамью и наслаждаться украденными минутами счастья.
После мы вернулись к ужину, ели и разговаривали о чем-то совершенно незначительном. А потом и вовсе молчали, лишь иногда касаясь друг друга. Раньше я засиживалась с Кейном до самой ночи, но сегодня он прервал наше свидание, напомнив, что мне нужно больше отдыхать, и проводил до моих покоев.
В голове крутилась его просьба.
«Доверься».
Я ведь могу рассказать ему о ребенке. Он отец и имеет право знать, пусть даже я ему не жена. Не может мужчина, глядящий на меня с такой нежностью, навредить младенцу. Навредить мне.
Расскажу и узнаю, что он думает. Возможно, мы могли бы быть счастливы.
— Кейн, — позвала я, когда он направился к двери.
Артанец оглянулся.
— Я…
Я почти произнесла это, почти собралась силами, когда взгляд Кейна сверкнул серебром. Зрачок растворился в ледяной мгле. Я вздрогнула, шагнула к нему, но глаза артанца уже стали человеческими.
Чьи мысли он сейчас прочел?
— Все в порядке? — спросила тихо.
— Да, — ответил Кейн. — Мне нужно идти. Увидимся завтра, Амелия.
Он развернулся и вышел, не дожидаясь моего ответа, я же вошла в спальню, и взгляд зацепился за сухой букетик эрьвеи.
Кажется, время счастья истекло.
Глава 27
Не отрываясь, смотрела на букетик эрьвеи. Раньше она была для меня талисманом, а сейчас превратилась в дурной знак. В душу ледяными иглами вонзился страх. Страх и нестерпимое желание повернуть время вспять. Захотелось чтобы вернулся Кейн. Сейчас, немедленно, обнять его, прижаться к нему, не отпускать. Остаться здесь, рядом с ним. Я ведь не рассказала ему про малыша…
Не может же Брок быть здесь? Или может? Кейн даже не успел выйти из дворца, и прочитает его мысли. Если, конечно, не занят чем-то другим…
Шорох за спиной расставил все по местам. Сердце замерло, чтобы сорваться вниз. Поэтому сжала кулаки, чтобы сохранить хотя бы внешнее спокойствие.
— Не боитесь, что вас обнаружат? — спросила я, обернувшись. — Раньше вы говорили, что очень рискованно находится рядом с Кейном Логхардом.
Брок выступил из тени и выглядел так же, как в нашу последнюю встречу, но сейчас он показался мне ожившим кошмаром. Опасным, зловещим, несущим дурное предзнаменование. Я даже с трудом поборола желание отступить.