Мятежное сердце
Шрифт:
Тихо-тихо играет музыка. У меня по лицу текут слезы. Я не плачу. Они сами льются и никак не могут перестать.
Звезды одна за другой гаснут. Голубой шарик тускнеет, бледнеет. И музыка понемногу смолкает. Мы опять в темноте. И в тишине.
Чувствую по движению воздуха, как Демало выходит за дверь. Тонтоны и Управители зажигают фонари. Все молчат. Нельзя сейчас ничего говорить.
Проходим через все подземные комнаты и по ступенькам выбираемся наружу. Я моргаю от яркого утреннего света. Кто-то из тонтонов запирает ржавую дверь на замок и расправляет колючие
Мы еще немного времени молчим. У меня внутри поселилась глухая ноющая боль.
— Это была наша матушка-Земля, — произносит наконец Демало. — До того, как Разрушители изуродовали, осквернили ее. Ползали по ней, обшарили каждый дюйм ее тела, сорвали с нее покровы, ободрали кожу, выпотрошили ее. Отравили воду, почву, воздух. Могли вы себе представить такую красоту? Кажется невероятным, что эти чудеса были чем-то повседневным, обыденным. Я не мог вообразить такого, пока одним незабываемым утром не услышал музыку в шепоте ветра. Музыка привела меня сюда, показала дверь в зарослях и подземный зал. Там, на рассвете нового дня, было мне видение. Свет лился сквозь меня, как и вы видели сегодня. Матушка-Земля явила мне невообразимые чудеса нашего мира, каким он был когда-то.
Демало задерживает взгляд то на одном, то на другом Управителе, будто обращается к нему одному. Все тянутся к нему. Лица светятся надеждой и верой. Вдруг понимаю, что и я делаю так же.
А Демало продолжает говорить:
— Мать-Земля открыла мне мое предназначение. Ты — Указующий путь, сказала она. Я избрала тебя, чтобы ты меня исцелил. Начни прямо здесь, в Новом Эдеме. Выбери самых здоровых, разумных и усердных работников. Пусть они помогают тебе в твоих великих трудах. Так был я избран, и так я выбрал вас. Исцелить Землю — дело всей нашей жизни. Моей, вашей, ваших детей и детей ваших детей. Это труд многих поколений, и много жизней заберет он. Никто еще не ставил перед собой такую великую задачу. Мы больше не оскорбим Землю. Не станем летать слишком близко к солнцу; воздух — для птиц. Нам довольно изобилия плодородной почвы и чистых рек. Их мы разделим с тварями земными, ведь и они, как мы, вправе населять Землю. Друзья мои, запомните этот день — день, когда тело ваше измучено усталостью, а дух ваш слаб. Запомните мои слова, а главное, сохраните в сердцах ваших чудный образ мира, что я вам показал. Мы — избранные. Занимается рассвет нового дня на нашей Земле.
Управители подходят к нему парами. Демало четырежды прикасается каждому ко лбу, в четырех частях клейма. «Земля, вода, воздух, огонь! — произносит он. — Мы служим Земле, нашей священной матери». — Он целует каждому клеймо, затем соединяет руки парня и девушки, и они уходят прочь по лугу, пара за парой. По кивку Демало двое тонтонов уходят вслед за Управителями. И мы остаемся одни, среди зеленой травы, под синим небом. Утренняя прохлада уже смягчается, нас окутывает тепло наступающего дня.
— Куда они идут? — спрашиваю я.
— Строить новую жизнь, — отвечает Демало. — Работать на благо Земли и всех людей, что на ней живут.
Лагерь Ауриэль. Измученные, ненужные люди сбились в кучу на берегу Змеиной реки. Я вспоминаю украденный участок и Билли, пригвожденного к дереву.
— Не всех, — говорю я.
— Кто лучше может управиться с Землей? — возражает Демало. — Дряхлые старики? Больные и слабые? Или молодые и сильные? Чьи дети лучше послужат Земле? Те, кого нарожает отребье Города Надежды? Хворые дети слабых родителей? Или дети этих людей?
— Не знаю, — отвечаю я. — Не думала раньше об этом.
— Ресурсов на всех не хватает, — говорит он. — Чистой воды мало, а плодородной земли и того меньше. Ты это знаешь.
Мы садимся прямо в траву. Она щекочет мне босые ноги. Демало откидывается назад, опирается на локти. Волосы у него блестят, как вороново крыло.
— Лучше бы мне не видеть все эти чудеса, — говорю я. — Совсем не знать, как было раньше.
— И я то же самое почувствовал, когда в первый раз увидел, — кивает Демало. — Но уйти не смог. Я возвращался вновь и вновь, на рассвете, и каждый раз повторялось то же видение. Пока не завладело мной целиком.
— Я никогда не смогу это забыть, — говорю. — Только все это исчезло давно. И я ничего не могу поделать.
— Ты как раз можешь! — Он встает передо мной на колени, сжимает мои плечи. — Как ты не понимаешь, ты ведь уже начала! Ты не просто выжила в Городе Надежды, ты победила этот проклятый город. То же самое было в Полях Свободы и на Сосновом холме. Ты убила Пинча. Ты начала очищение гнойной раны. Этим и я сейчас занимаюсь.
— Все это было ради брата, — говорю я.
— Мы с тобой не боимся принимать трудные, но необходимые решения. И потом действовать так, как решили.
Я вспоминаю Эпону.
— Мы делаем то, что д олжно сделать, бескорыстно, ради благой цели. Не думай, что у меня нет совести. Я постоянно сомневаюсь и задаю себе вопросы. Просыпаюсь посреди ночи и думаю, правильно ли поступил, к чему приведут мои решения… Но так, как сейчас, не может больше продолжаться. Ты ведь понимаешь?
— Да, — соглашаюсь я.
— Когда я тебя впервые увидел, — говорит Демало, — я на мгновение заглянул тебе в глаза.
— Я помню, — говорю я.
— И сразу понял, кто ты на самом деле. Какие в тебе возможности. Ты необыкновенная. Вспомни, что тебе уже удалось. А теперь представь, что ты еще можешь сделать. Скажи, как это — преодолеть свои страхи и слабости? Выигрывать бои в Клетке, раз за разом, несмотря ни на что? Своими силами подняться на вершину.
Я не могу отвести от него глаз. Красота его лица. Красота его голоса. Остро чувствую каждое его прикосновение. Нить между нами натягивается все сильней.
— Это ощущение… правильности, — говорю я. — Чувствуешь, что так — правильно.
— Вот сила, которая изменит мир, — говорит Демало. — Если ты на такое способна ради брата, что же ты совершишь ради всей Земли? Ради того, чтобы вернуть хоть малую часть былых чудес?
— Мне было так… горько смотреть на них. Как будто человек, которого я люблю, помер. И все-таки я рада, что видела это.
— Я никогда тебя не подведу, — говорит Демало. — Я ждал тебя.
Он наклоняется ко мне. Медленно-медленно. Я могла бы отодвинуться, если б захотела. Но я не отодвигаюсь. Он целует меня. Так нежно и сладко.