Мятежные крылья
Шрифт:
— Будет сделано. Мои ребята покажут тебе, куда рулить.
— По рукам!
Мы с Диазом снова запустили двигатели и зарулили в импровизированные капониры, вырытые в холмах на краю поля. Теперь я был спокоен — с воздуха наши "Мустанги" не было видно, да и на случай бомбежки они были защищены.
Как выяснилось, меры предосторожности оказались совсем не лишними — уже после обеда пара "Тандерболтов" появилась над полем и сбросила несколько бомб. Зенитчики дали по ним несколько очередей, но батистовцы не стали делать второго захода и поспешно ретировались.
— Хулиганье… — презрительно резюмировал Диаз. — Нашкодили и смылись…
— Это они сейчас так, — Геррера неторопливо раскурил трубку. — А раньше обрабатывали нас капитально так… да… видели там, на поле сгоревшие самолеты?
— Да, — кивнули мы.
— Обычные пассажирские "Дугласы". Я сам на таком успел между Гаваной и Сантьяго полетать. Их в начале ноября ребята Рауля угнали, — думали войска и припасы возить… да куда там! Через несколько дней каскитос пронюхали, что мы их тут держим — и давай нас бомбить… Самолеты сожгли, нескольких наших ранили… — лицо командующего на миг исказила гримаса боли. — Вот тогда мы и подготовили те укрытия для остальных самолетов…
— А как их угнали… ну, те транспортники? — спросил Адольфо.
— Обыкновенно, — неожиданно резко ответил Геррера. — Как обычно самолеты угоняют? Пилоту ствол к голове — и полетели, куда надо…
— А пассажиры?
— Всех отпустили потом. Не волнуйся, — усмехнулся Орестес и встал из-за стола. — Мишель, пойдем, выйдем, поговорить надо.
Вставая из-за стола, я бросил взгляд в направлении аэродрома. Партизаны уже засыпали землей и гравием воронки от бомб. Видно, им было не привыкать к таким налетам, — работали они быстро и споро…
…Мы вышли на улицу, и Геррера, выколотив пепел из своей трубки, спросил:
— Тебе сколько пулеметов надо?
— Двенадцать.
— Сколько? — поперхнулся командующий.
— Двенадцать, — повторил я и, увидев его лицо, уточнил:
— Можно и восемь.
— Восемь тоже многовато… — протянул он.
— По четыре на самолет, — пожал я плечами.
— Ладно, уговорил. Пишу приказ… — он стал размашисто писать на чистом листке бумаги. — Пишу: "Выдать подателю сего восемь пулеметов…"
— "Кольт-Браунинг", пятидесятого калибра, — подсказал я.
— Ага, что еще?
— Шесть тысяч патронов.
— Сколько?! — у Герреры аж дыхание перехватило. Я испугался, что сейчас он проглотит трубку, и повторил, слегка отодвинувшись от него:
— Шесть…
— Нет, ты положительно рехнулся…
— Я сразу с запасом беру, — возразил я. — У меня на каждой машине будет стоять четыре ствола, полный боекомплект — четыреста патронов на ствол…
— Откуда я столько патронов наберу?!
—…а это тысяча шестьсот патронов на самолет. А самолетов у меня два. Итого три тысячи двести патронов, и этого при самом лучшем раскладе хватит на один-два боя…
— Стреляй поэкономнее, черт тебя дери!
—…а еще мне надо установить пулеметы и отрегулировать их, и на это тоже потребуются патроны, так что четыре тысячи — это минимальный запас. Понимаешь, — ми-ни-маль-ный! — я ткнул указательным пальцем в небо.
— А ты стреляй поаккуратнее! — воскликнул Геррера. — Поточнее! У меня нет патронной фабрики! Что смогу — сделаю, но не более…
Гражданский летчик, каррамба! Что он понимает в моих проблемах? Ему только бензин, грузы да накладные подавай!
— Самолет — не снайперская винтовка, — хмыкнул я.
— Поговори мне еще… — пробурчал командующий, но написал-таки заветную цифру "6000". Расписался в конце за себя и за Фиделя — и отдал листок мне.
— Подожди, это еще не все, — сказал я. У Орестеса от удивления поползли вверх брови:
— Еще что-то хочешь?
— Хочу. Записывай — четыре тонны хорошего высокооктанового бензина, шесть противотанковых гранатометов марки "базука" и побольше ракет к ним… подожди, это не все! Не смотри на меня как солдат на вошь! Еще провода, электрика всякая, пара рукастых ребят… записал? И два листа фанеры. И прицелы.
Повисло молчание.
— Ты меня прости, но фанера-то тебе на кой? — тихим голосом спросил вконец удивленный Геррера.
Что характерно, про гранатометы вопроса не возникло. Уже прогресс.
— Мишени сделаю. Чтобы пулеметы пристрелять, как установим, — пояснил я.
— А без нее никак, что ли?
— Флаг тебе в руки! — хлопнул я его по плечу. — Не будем мы искать пулеметы, базуки, бензин, — лучше выспимся и поразвлекаемся. Но… — я сделал театральную паузу, — когда Фидель прикажет поднять в воздух мои самолеты, а я доложу, что они не готовы из-за тебя, накажут тебя, а не меня.
Снова наступила тишина. Потом Орестес хмыкнул, кивнул и дописал на листок то, что я сказал.
— Бери джип и езжай в город, — произнес он. — Придешь в арсенал — предъяви эту бумагу коменданту. Пусть выдаст тебе все, что написано.
— А если у него не хватит припасов?
— Еще можешь съездить в Ольгин и Альто-Седро. Мы уже там прочно сидим. Если какие проблемы — звони мне. Пистолет есть?
— Есть.
— Автомат еще возьми. Мало ли чего…
— Лады.
Если с Орестесом говорить достаточно убедительно, — он становился весьма покладистым. Но за усы его все-таки лучше было не дергать. Его не зря прозвали Порохом — вспыхнуть он мог по любому поводу. Впрочем, и отходил быстро.
— Кстати, у меня для тебя хорошая новость. Я нашел двух техников, которые знают "Мустанг". Думаю, им самое место в твоей эскадрилье.
Он сказал именно так — "эскадрилья", — хотя у меня было всего два самолета. По старым меркам, даже не звено… Хотя звучало неплохо. Я так ему и сказал.
— Это хорошо, что у нас теперь есть твои истребители. Теперь у нас всего...
— Кстати, у нас еще и бомбардировщик есть! — похвастался он, когда мы вернулись в теплую хижину.
— Откуда? — удивился я.