Мятежные крылья
Шрифт:
Прости, Мария, — тогда я не думал о тебе…
Нам повезло — мы добрались до Санта-Клары без приключений. В городе шли бои, — небо над ним было заволочено дымами пожаров, которые мы разглядели еще на подлете. Я увидел в стороне ниточку железной дороги, вившуюся между холмами, и очертания вражеского бронепоезда, сошедшего накануне с рельс после того, как по приказу Фиделя пути были повреждены бульдозерами. А впереди уже вставала гора Капиро, — господствующая над городом высота.
— Полная задница, — резюмировал Диаз. Мне пришлось согласиться с ним, — картина действительно была удручающей.
—
Вызывали нас. Это мне такой позывной достался — Хитрец-один. Интересно, это дань уважения за тот случай с "Тандерболтами"? Или в штабе просто первое попавшееся слово выбрали?
— Хитрец-один на связи, Лопес, — отозвался я. — Яиц полная корзина. Что стряслось?
— Будьте осторожны, в воздухе замечены самолеты противника.
Оп-па! Вот только этого нам и не хватало…
— Лопес, какие, можете сказать?
— "Мустанги".
Главное, что не "Фьюри". Себе подобных завалим без проблем.
— Хитрец, вы заходите с востока, как и было условлено?
— Да, — судя по компасу, мы с Диазом шли точно с востока на запад.
— Хорошо. Цель прямо по курсу, пройдете окраину города — доложите.
— Понял!
Я прибавил газу, аккуратно взял ручку на себя и стал набирать высоту. Стрелка высотомера неторопливо отсчитывала футы, — девятьсот… тысяча… тысяча пятьсот… две… В городе внизу явно шло жестокое побоище — на улицах пылали подожженные танки и бронемашины, копошились люди, перечеркивали пространство огненные пунктирчики трассеров. С высоты всего разобрать было нельзя, да я и не пытался — все внимание было поглощено выходом на цель.
— Это Хитрец-один, я над восточной окраиной, высота две тысячи, курс прежний, к работе готов — доложил я.
— Цель — казармы на западной окраине, прямо по вашему курсу, — отозвался Лопес. — Сейчас я обозначу их… Начинайте заход!
Я плавно двинул ручку от себя, наклоняя нос самолета, и убавил газ. Мотор стал завывать на повышенных тонах; стрелка указателя скорости поползла вперед по шкале. Далеко впереди, заволоченные дымом, виднелись старинные казармы, где засели упорно сопротивляющиеся каскитос. По зданиям хлестнули пунктиры очередей, разбавленных трассирующими пулями, — несколько наших тяжелых пулеметов били по позициям правительственных войск. Потом с нашей стороны выстрелили то ли из пушки, то ли из базуки, потому что вслед за этим в крепости что-то взорвалось, да так, что облако огня и черного-пречерного дыма было видно даже мне. Не иначе, арсеналы.
Мы с Диазом пикировали на казармы под углом в сорок-сорок пять градусов, так что могли видеть свою цель прямо над капотами наших машин, сквозь бешено вращающиеся винты. Я уже прикидывал, в какой момент времени сбросить баки так, чтобы огненный вихрь вспыхнул именно в казармах. Дальше все было просто — прибавить газу и набрать высоту, а там уже как наводчик попросит.
Никаких мыслей уже не было в моей голове. Так же я себя чувствовал десять лет назад, на учебных бомбометаниях. Цель приближалась, и я уже приготовился отсчитывать про себя время до сброса.
— Хитрец, указываю цель! — прокричал наш наводчик. — Два пулемета, работают одними трассерами! Трассера! Слышите? Ориентируйтесь на трассера!
Я уже видел скрещивающиеся на цели пунктиры трассеров. Счет пошел на даже не на секунды, — на мгновения!
— Вижу, Лопес! — крикнул я, отсчитывая про себя последние мгновения до сброса. "Четыре… вон там я сидел в камере, а там похоронен Хосе… я пришел, Хосе, слышишь?…три..".
Вот сейчас я дерну эту ручку, баки с коротким металлическим лязгом отделятся от пилонов и полетят вниз. Секунда-другая, — и они ударятся об землю, и напалм расплескается вокруг. А потом разверзнется ад… потому что напалм — это коктейль из сгущенного бензина, придуманный самим дьяволом. Он горит так, что плавится даже толстая стальная броня, его очень трудно потушить, и им очень просто выкурить из укреплений солдат противника. Гореть он будет несколько часов, сжигая все, что окажется рядом. А когда пламя погаснет, в казармах не останется никого, кто смог бы обороняться…
"Два…".
Моя рука, затянутая в кожаную перчатку, крепко держала рукоятку сброса.
— Отставить сброс!!! — вдруг завопил Лопес. — Отбой! Они сдаются, не бомби их!!!
— Отбой! — крикнул я, но рука моя дрогнула, и вслед за тем ощутимо дрогнул самолет, когда два тяжелых бака отделились от пилонов. Спустя мгновение мы с ревом пронеслись над казармами на высоте в сто футов и полого ушли ввысь. Я поглядел через плечо вниз — там словно бы взорвался вулкан. Там пылала даже земля. В зданиях, где засели обороняющиеся, бушевало пламя. Ничто живое не могло там уцелеть.
— Карамба! — только и сказал наводчик. — Я же попросил не бросать!
— Поздновато отбой дали.
— Хитрец-один, я второй, баки не сбросил, — сообщил Диаз.
— Молодец. Держись рядом, вдруг еще цели будут.
— Хитрец, покрутитесь над городом, Хитрец! Город еще не взят целиком, можете понадобиться.
— Понял.
— Будьте осторожны, два "Мустанга" замечены к западу от города.
"Да и хрен с ними!", — почему-то подумал я.
Мы еще полчаса барражировали над Санта-Кларой, ожидая приказа разбомбить какое-нибудь укрепление каскитос, но потом получили приказ улетать.
— Пока, Лопес, — я осторожно покачал на прощанье крыльями и повернул на восток, к Майяри-Аррибе. Баки с напалмом все еще оттягивали крылья Диаза.
— Хитрец-один, это я… — раздался в моих наушниках неуверенный голос ведомого. — А с этой хренью вообще приземляться можно?
— Можно, — ответил я, а про себя подумал: "Но лучше не надо".
— Ладно… попробую… — сказал Адольфо.
— Оставляю это на твое усмотрение, — сказал я. — Сбросишь — никто не скажет ни слова. Только смотри, на пустырь там или в водоем какой, не в город…
Я крутил головой, стараясь не прохлопать приближение противника — сообщение о барражировавших над городом самолетах Батисты мне изрядно попортило настроение. Но их не было видно. То ли улетели, то ли не заметили нас (а мы их). Ну и ладно…
…Баки Адольфо не сбросил. И не струсил — сел-таки с этой смертью под крыльями. И я сел. А что нам еще оставалось?
Когда я заглушил мотор и вылез из самолета, ко мне подошел Геррера. Он уже слышал, что я, несмотря на приказ не стрелять, залил казармы напалмом.