Мятежный дом
Шрифт:
— Я уже объяснил.
— Плохо объяснил! Все это, что ты говоришь, — оно поправимо. Если Детонатор берется тебя запрятать, значит, он сумеет. А уж второе твое объяснение вовсе никуда не годится… Может, ты испугался?
— Хельга, Хельга… — тихо проговорил Габо.
— Нет, — медленно сказал Дик. — Я не испугался.
— А что тогда?
Дик глубоко вздохнул и с безнадежным видом сказал:
— Этого не хочет Бог.
Все застыли. По лицам было видно, что к такому объяснению люди оказались не готовы. Только не
Первой пришла в себя Хельга.
— Ты что, головой ударился? — нарушив общее безмолвие, почти нежно проговорила она. — Какой еще Бог? Откуда?
Смех Детонатора грохнул в переборки ударной волной. Ройе хохотал, запрокинув голову, закрыв глаза правой ладонью, а левой хлопая о стол так, что крепления повизгивали жалобно. Этот жутковатый смех давно уже покрыл иронию ситуации, очевидную всем, и также всем было очевидно, что эта ирония не вызвала, а только стронула с места разрядившееся в хохоте напряжение — так случайный звук срывает лавину. Но сопротивляться этой лавине оказалось невозможно: один за другим офицеры трех кораблей срывались в хохот вслед за Ройе.
Не смеялись только Дик и Вальне. Юноша молча встал и вышел из каюты, Вальне откинулся в своем кресле и забросил ногу за ногу, ожидая с демонстративным спокойствием окончания общей истерики. Того, как они молча обменялись враждебными взглядами, никто не заметил.
— Так, — вытирая слезы, Лапидот добрался до «гнезда», где сидел кувшин с выводком стаканов, и налил себе холодной воды. Все еще пофыркивая, он сделал два глотка, потом набрал в рот воды, передал стакан Дельгадо и прыснул в лицо Келлеру.
— Спасибо, — тот вытерся ладонью и взял себя в руки. — Больше не надо.
— Кого тоже надо поливать? — спросил Лапидот. — Кендра?
— Спасибо, я лучше выпью, — женщина сделала несколько глубоких вдохов и резких выдохов. Ройе попросту вылил воду себе на голову.
— Ох, — сказал он, отдуваясь. — Простите меня, пожалуйста. Это вышло совершенно… ненамеренно.
— Ты обидела мальчика, Хельга, — глядя в потолок, сообщил Торвальд.
— Я не хотела, — огрызнулась женщина. — Я не виновата, что он понес чушь. И не я одна смеялась тут, как припадочная.
— Пожалуйста, не надо, — устало проговорил Ройе. — А то меня опять разберет.
— Христиане, — сухо до хруста обронил Вальне. — Очень хорошо. Очень.
— Это стресс, — Дельгадо, вертя в руках опустевший стакан, смотрел прямо на Ройе. — Получилось некрасиво, но никто из нас не железный, и, я думаю, мальчик поймет. Но прежде чем Хельга пойдет извиняться, давайте закончим с нашим вопросом.
— Я извиняться не пойду, — капитан «Юрате» скрестила руки на груди. — Воля ваша, а с парнем что-то не так.
— Все мы знаем, как это называется, — Вальне чуть подался вперед. — Но боимся признаться себье, что это льибо хула на Духа Святого, льибо дьявольская прелесть. Впрочьем, одно не лучше другого.
— Забавно, — глядя в стол перед собой, сказал Торвальд. — Как мы, христиане, — при этом слове он усмехнулся, — стремимся исключить третий вариант.
— Тор, я думала, что из всех нас ты рехнешься последним, — Хельга покачала головой. — Парень нам нужен. Гемы ему доверяют. Да и куда он денется, в конце концов, если уйдет от нас? Ему же податься некуда. Да в конце концов, мы же хорошее, правильное дело делаем! Что Бог может иметь против?
— Ран не сказаль, что Бог можьет что-то имьеть против нашего дельа, он сказаль, что нье дольжен брать участие, — рассудительно заметил Лапидот.
— Ран немножко… устал! — раздраженно выпалила Хельга. — Его дважды за три дня чуть не прикончили, в конце концов. Он отдохнет, успокоится и перестанет валять дурака!
— Хельга, прошу тебя, хоть на секунду попробуй принять во внимание, что это решение мальчика — не дурь и не блажь, — Дельгадо на миг прикусил губу, потом продолжил: — Будь, в конце концов, последовательной: если он, как ты заявляешь, устал, или того хуже, спятил — его тем более нельзя подключать к делу, которое требует полного и сознательного самоконтроля.
Он обвел взглядом кубрик.
— Мы все здесь взрослые люди. Но как же мы по-идиотски выглядим, показывая, что не сможем поднять дело без шестнадцатилетнего подростка. Да, в нем полно харизмы. Да, он умеет убеждать и вдохновлять, потому что делает то, во что верит и верит в то, что делает. Но мы не можем жить его харизмой все время. Этап харизмы в нашем деле вообще закончился, настало время планирования и логистики.
— Да, но куда мы его денем? — спросил Грегор.
— Что значит «куда»? — повернулся к нему Детонатор. — Вы хотите сказать, что если он не нужен вам как эмиссар между людьми и гемами — то и вообще не нужен?
— Нет, что вы, — ответил за Грегора Дельгадо. — Капитан Гория хочет сказать, что мальчик находится в розыске, а три навеги — неважное укрытие. Если бы он согласился быть эмиссаром, его трудней было бы отследить, так как он бы все время перемещался между навегами, Биакко и разными экостанциями. Но в качестве одного из палубных рабочих он попросту мишень — а с ним и навега, и весь проект… И, похоже, никто из нас не продумывал никакого запасного варианта.
— Нам и в голову не приходило, что он может отказаться, — усмехнулся Торвальд. — Потому что он и в самом деле был бы идеальным эмиссаром.
— Но он отказался. Примем это как данность.
— Зачем? — Хельга ударила по столу ладонью. — Он успокоится, отдохнет, и мы его уговорим.
— Будем исходить из того, что не уговорим, — покачал головой Торвальд. — Что тогда?
— Тогда нам нужен человек, который может сторожить сторожей. Говорящий на тиби, аболиционист по убеждениям, честный, — Дельгадо обвел глазами присутствующих. — Почему не пригласили господина Бадриса?