Мятежный дом

Чигиринская Ольга Александровна

— Да, Рэй. А еще — потому что коммандер Сагара сказал: если космическую станцию нельзя захватить десантом из трехсот человек — значит, ее вообще нельзя захватить.

— Сэнтио-сама…

— Ты мне рассказывал обо всем этом, помнишь? — Дик понизил голос до шепота. — Подразделения морлоков тасуют, как колоду. Сначала — служба в городе и во дворце, тренировки в подземельях. Потом — военная база возле Лагаша и тренировки на пересеченной местности… А потом — космос, служба на станции Акхит и тренировки в невесомости. Рэй, как только мы захватим станцию и пошлем ансибль-пакет в Империю — война выиграна. Через полгода самое позднее здесь будут имперские войска.

Рэй вздохнул.

—

Что ж, может быть, у нас и в самом деле нет другого пути… Но вы хотя бы позволите мне первым пойти посмотреть, узнать, что и как?

— Куда?

— Здесь есть место, которое зовется Лабиринтом. Мы, морлоки, собираемся там в свободное время. Не только армейские — хозяйские и городские тоже… Там я разведывал насчет вас. Дайте мне пойти, а то я… все равно пойду.

— Против такого довода не попрешь, — Дик улыбнулся и громко спросил: — Немного уборки, потом немного тренировки, Рэй-кун?

— Ох, — вздохнул Рэй. — Может, одна только уборка? Я так боюсь переломать вам ребра…

* * *

Сколько веревочка ни вейся — а конец будет. Дамон Исия нисколько не удивился, что ему приказали изловить «Апостола крыс». Он удивился, что это произошло так поздно, в преддверии Осени Анат.

Главной его задачей на брифинге у начальника департамента было — не засмеяться. Задача не из легких: со стороны этологов выступила троица таких напыщенных дебилов, что Исия все два часа кусал губы.

Начали с того, что показали гем-детеныша, который весело пел песенку на тиби:

Расскажу я вам, друзья, Что на сердце у меня. Я пою-танцую от того, что Маму, папу и меня Сотворил Господь-Творец По святому образу Его. Ручки, ножки, глазки мои, Носик, ротик, ушки мои — Все принадлежит Ему!

Детеныш, как обычно они делают при пении, от души гримасничал и жестикулировал, и было это настолько уморительно, что Исия захохотал, не скрываясь, да и майор Декия улыбнулся так, что в ширину лицо стало больше, чем в высоту. Зато этологическая баба не уронила ни грана своей чопорности.

— Вам это может показаться забавным, — сказала она. — Если не знать, что вся детва шестьдесят второго комбината поет эту песенку, а весь взрослый постоянный состав обращен в псевдохристианство. И неизвестно, сколько пострадало из текучего контингента — проверка только идет.

— Этологическая диверсия, смекаешь? — сказал господин Декия.

— И чьих же это рук дело? — чувствуя некоторый свербеж под ложечкой, спросил Исия.

— Группы тэка, захваченных этой зимой рейдерами, — вставил свои пять копеек этологический хмырь. — Как это часто бывает с рейдерами, ментокоррекция была проведена некачественно, а потом ошибку допустили при распределении, когда решили не разбивать рабочее звено. Понимаете, обычная практика в таких случаях — не разбивать, стресс и так слишком силен, но эти четверо оказались связаны общей памятью, а трансляция казни сработала как спусковой крючок…

Он запнулся, и рулевое колесо перехватила другая этологическая баба.

— Они с «Паломника». С того самого корабля, капитаном которого был Ричард Суна.

— Тот самый пацан, который… — Исия изобразил догадку.

— Да, тот самый. Видимо, он обладал некоторой природной харизмой, потому что у четверки тэка сложилась иллюзия, что он жив. Понимаете, гемы порой, как дети — выдумывают себе несуществующего

друга… на которого можно свалить свои ошибки и проступки. В их понимании это даже не ложь, они не отличают подсознательного от сознательного. С одной стороны, за годы христианизации у них сформировались определенные комплексы, которые побуждали их к определенным действиям — в частности, проповедовать свою веру. С другой стороны, он как гемы нуждаются в санкции со стороны человека. Если такой санкции они не получают от реального человека, ее дает подсознание. Вам понятно?

— Угу, — кивнул Исия. — Что ж тут непонятного. Закурить можно?

— Можно, — поморщился этологический хмырь. — Вот что удивительно: все, ну абсолютно все разбираются в этологии, политике, экономике и медицине. Всем кажется, что специалисты в этих областях ни черта не смыслят, только зря получают свои деньги…

— Вы забыли про гравиполо, — Исия выпустил дым. — И воспитание детей.

— Это не важно. Важно то, что многие считают, будто этология как специальность не нужна вообще — главное почаще пороть гемов.

— Это не только гемов касается, — Исия усмехнулся между затяжками. — Многие считают, что если почаще пороть людей, то и полиция станет не нужна. Но я все никак не пойму, при чем тут к вашим проблемам наш департамент.

— В вашем районе началось то же самое, — сказала этологическая тетка. — Этологи по меньшей мере двух рабочих бригад отметили характерные особенности в поведении гемов: склонность к образованию стабильных сексуальных пар, исчезновение мертвых тел… интеррогация дала тот же результат, что и в других местах: там сложился псевдокульт Ричарда Суны с христианскими мотивами.

— То есть?

— Они верят, что Суна жив, — пояснил хмырь. — Что именно он приходит к ним, учит их христианской вере, молитвам и гимнам… Прекрасный юноша с ослепительно-синими глазами, в черном плаще до пят и со знаком креста на груди.

— Слушайте, — сказал господин Декия. — Не то чтобы я считал, что знаю ваше дело лучше вас, господа… Но может, он и в самом деле жив?

— Может, он и в самом деле жив, — сардонически усмехнулась этологиня. — Может, он и в самом деле проходит сквозь стены, умеет превращаться в боевого морлока и в серое животное. Вы полагаете нас идиотами? Как только я узнала, что в моем подконтрольном детском комбинате происходит этологическая диверсия, я тут же подняла на ноги квартальную охрану. И знаете что? Прекрасный юноша являлся дважды, несмотря на то, что комбинат бы закупорен наглухо. Потому что никакая стража не удержит сон или мечту, господи Декия. Ричард Суна являлся им в снах, как и положено прекрасным принцам.

— Стоп-стоп, — Дамон опять напустил на себя непонимающий вид. — Госпожа… э-э-э…

— Сут, — женщина коротко и агрессивно кивнула, показав кукиш седеющих волос на затылке.

— Госпожа Сут, я что-то не пойму, где детский комбинат, а где четверка тэка.

— Они приходили в этот комбинат. Были закреплены за ним. По моей мысли, диверсия распространялась так: четверка тэка — детский комбинат — рабочая бригада ремонтников и строителей… Дзё делились с партнерами своими мечтами. Вспомните эту детскую песенку — она сочинена на тиби, в типичной манере гем-фолка. Ее, без сомнения, сложили сами гемы, но не здесь, а там, на имперских планетах. Вся эта псевдорелигия… носит очень характерные, специфические черты. Мы знаем тысячи аналогичных случаев. В ранг божеств возводятся прежние умершие хозяева, о них говорят, что они живы, что они возвращаются… Это типично. Нетипично наложение этого культа на христианство, но в принципе этого можно было ожидать от рабов, прошедших через руки рейдеров…