Мятежный Процион

Ливадный Андрей Львович

— Возможно, ты прав. — Мари на секунду умолкла и вдруг радостно сообщила: — Порядок! Энтони очнулся!

— Отлично. Я двигаюсь дальше по коридору. Ищу отсек управления. Как только сможете — присоединяйтесь.

Отсек управления откровенно удивил Ковальского.

Во-первых, его стены оказались неровными, они выступали внутрь поста непонятными полусферическими вздутиями. Во-вторых, тут, кроме автономной системы навигации, располагались мощные терминалы, соединённые в локальную сеть.

И, наконец,

в-третьих, на панели управления, между сиротливыми сигналами резервного питания, был закреплён бросающийся в глаза блок памяти, соединённый со сложным устройством голографического воспроизведения.

Как будто его нарочно оставили на виду, — подумал Ян.

В коридоре за дверью раздались шаги, и в отсек управления вошли Мари с Дрейком.

— Ты как?

— В порядке… — Энтони слабо улыбнулся и тут же спросил: — Нашёл что-нибудь?

— Сейчас посмотрим. — Ковальский многозначительно указал на терминалы и запоминающее устройство. — Похоже, всё это специально оставили на видном месте.

Он протянул руку, коснувшись сенсора воспроизводящего устройства.

Аварийный свет в отсеке мигнул, и вдруг голографическая проекция заполнила собой весь объём помещения, полностью изменив его форму и содержание.

— Мой бог… — выдохнула Мари, — это же…

Борт колониального транспорта «Европа»

Сумасшествие.

Бред.

Третий год полёта сквозь бездну…

Проснувшись, Андрей лежал, уставившись в низкий потолок тесной каюты, боясь пошевелиться, чтобы не разбудить Беат.

Вот и она вздрогнула во сне, застонала, потом вдруг затихла, но её дыхание не стало ровным.

— Уже не спишь?

Вместо ответа она встала.

Два шага вдоль откидной койки, шелест отодвигаемой двери, и в смежном помещении, больше похожем на встроенный шкаф, раздался шум воды.

Они постепенно сходили с ума, переставали понимать друг друга…

Сон окончательно ушёл. Посмотрев на монитор кибернетической системы, Андрей встал, машинально отметив, что проспал всего пару часов.

Болела голова.

Помещение казалось душным, хотя это являлось иллюзией — регенератор исправно шелестел, подавая в тесную каюту свежий воздух.

Он заказал бытавтомату кофе, натянул одежду и сел за терминал, привычно положив пальцы на раскладку сенсорной клавиатуры.

За тонкой перегородкой тихо шелестела вода.

Пальцы сами пробежали по сенсорам, и вслед за этим движением на экране появилась строка текста.

Диктовать не хотелось, он размышлял, делился сокровенным с незримым собеседником.

Я, Андрей Дибров, капитан Российского национального агентства астронавтики…

Выстрел грянул оглушительно, неожиданно.

Дибров даже не вздрогнул, лишь повернул голову.

Так и есть: интерком включён на приём громкой связи.

— Что там? — раздался из душевой голос Беат.

Андрей заставил камеру повернуться, но участок коридора, откуда транслировался звук выстрела, уже опустел. Лишь на полу валялась гильза, к которой подползал робот-уборщик.

— Наверное, Онжилай развлекается. Вряд ли это прорыв. Сейчас схожу, посмотрю.

Кольцевой коридор жилой палубы «Европы» проходил по наибольшему диаметру вращающейся части корабля. Искусственная сила гравитации здесь равнялась восьми десятым земного эталона.

Дибров передвигался бесшумно, осторожно — сказывалась практика, полученная во время службы в ВКС России, — пока не услышал голоса:

— …Я хочу знать, куда мы летим. Ты врубаешься? Всего лишь назови место назначения и имя того урода, кто заказал для меня билет!..

Андрей выглянул из-за выступа переборки.

Дела обстояли скверно. Он увидел двух андроидов, занявших выгодные позиции напротив шлюза.

На полу в луже крови лежало тело Толмачева — бывшего главного инженера марсианского проекта корпорации «Фон Браун».

Он уже не дышал, даже не вздрагивал в конвульсиях.

Из-за приоткрытого внутреннего люка шлюзовой камеры раздался голос Онжилая:

— Я скажу, куда ты летишь. — Вслед словам раздался звук автоматически вставшего на боевой взвод затвора. По характерному шелесту Андрей определил — полуавтоматический «гервет». Оружие, разработанное концерном «Новая Азия» специально для применения в условиях Марса. — Ты направляешься в ад.

— Почему ты так отвечаешь?

— Потому что при жизни ты, видимо, не был нормальным человеком, а поселившись в модулях дройда, вообще спятил. Сочувствую, но ничем не могу помочь. Ты убил члена экипажа.

— Он не хотел мне отвечать. Только мычал что-то.

Дибров представил, как губы Онжилая исказила усмешка. Да, Толмачев не отличался храбростью. Ещё на одного человека меньше. Теперь нас осталось лишь пятеро…

Пока шёл этот непонятный непосвящённому диалог, второй андроид, вооружённый «Абаканом», медленно смещался вдоль закругления коридора.

Ещё пара мелких осторожных шагов, и он сможет выпустить очередь в зазор между переборкой и неплотно закрывшимся люком.

Андрей поднял «АПС».

Слова вообще являлись лишними, неуместными. Онжилай разговаривал с дройдом лишь ради того, чтобы пощекотать собственные нервы.

В следующий миг из шлюза ударила короткая очередь.

Пробиравшийся вдоль переборки механизм повалился вбок. Онжилай никогда не промахивался. Дибров был уверен: ядро машины превратилось в хрусткое крошево микросхем, застрявших в сером веществе нейромодулей.