Мыс Грома

Хиггинс Джек

Ему удалось найти его, когда в запасе оставалось пять минут. Болван, незачем так рисковать, сказал он себе и стал очень медленно подниматься, в точности следуя правилам. На глубине шести метров он выпустил канат и, проплыв под лодкой, вынырнул на поверхность у кормы.

Рывком он перекинул чемоданчик через борт, затем, извиваясь всем телом, сбросил с себя снаряжение, что всегда было труднее всего. Стареешь, Генри, сказал он себе, карабкаясь по лесенке, и повернулся, чтобы поднять на борт свой спасательный жилет и резервуар с воздухом.

Он заставлял себя делать все так, как обычно, убирая на место резервуар и снаряжение. Он насухо вытер тело полотенцем, переоделся, натянув на себя джинсы и чистую хлопчатобумажную рубашку, не обращая ни малейшего внимания на чемоданчик. Открыв термос,

налил себе кофе, подошел к одному из стоящих на корме вращающихся кресел и опустился в него, потягивая кофе и не сводя глаз с чемоданчика, покрытого коралловыми наростами.

Наслоений на нем было меньше, чем на остальные предметах. Вынув из ящика с инструментами щетку с жесткой щетиной, он принялся яростно скоблить чемоданчик и тут же убедился, что тот изготовлен из алюминия. Когда поверхность была очищена, показались орел и свастика военно-морских сил Германии, которые были выгравированы в правом верхнем углу. Сохранность содержимого чемоданчика обеспечивали две защелки и замок. С защелками удалось справиться довольно легко, но крышка упорно не поддавалась. Судя по всему, открыть ее мешал замок, и, таким образом, выбора у него не оставалось. Он нашел большую отвертку и, с трудом вставив ее в щель поверх замка, надавил, и через несколько секунд чемоданчик раскрылся. Внутри было совершенно сухо, содержимое чемоданчика составляли несколько фотографий и писем, перетянутых резинкой. Еще там оказался большой журнал в переплете из красной марокканской кожи, на обложке которого золотом были вытиснены знаки отличия военно-морских сил Германии.

Со снимков смотрели молодая женщина и две маленькие девочки. На обратной стороне одного из них стояла дата – 8 августа 1944 года, ниже шел написанный от руки по-немецки текст размером не больше абзаца. Он ничего не понял, поскольку не владел этим языком. Еще на одном поблекшем от времени моментальном снимке был изображен мужчина в форме офицера ВМС Германии. На вид ему было около тридцати лет, на груди красовались несколько медалей и «Рыцарский крест», который полагалось носить приколотым к галстуку. В его облике было нечто особенное. Судя по внешности, это был настоящий морской волк.

Записи в журнале были сделаны также на немецком языке. Первая из них датировалась 30 апреля 1945 года. Название города – Берген – показалось ему знакомым, он знал, что так называется один из портов в Норвегии. На форзаце была надпись, смысл которой он уловил. Капитан третьего ранга Пауль Фримель, подводная лодка номер 180. Судя по всему, это командир лодки и автор данного дневника.

Бейкер бегло пролистал страницы, придя в полное отчаяние от того, что не в состоянии разобрать ни слова из написанного. Всего было сделано порядка двадцати семи записей, каждому дню отводилось иногда по странице, а иногда и больше. В некоторых случаях встречались условные обозначения координат судна, и ему не составило особого труда понять, что лодка совершила переход через Атлантику и взяла курс на юг, к Карибскому морю.

Странным казался тот факт, что последняя запись была датирована 28 мая 1945 года, что противоречило здравому смыслу. Генри Бейкеру было шестнадцать лет, когда война в Европе закончилась, и события тех дней на удивление ясно врезались в его память. Русские подошли к Берлину и сровняли его с землей, а Адольф Гитлер, укрывшийся, словно в норе, в своем бункере в здании рейхсканцелярии, 1 мая в 10.30 вечера покончил жизнь самоубийством вместе с Евой Браун, с которой сочетался браком всего несколькими часами ранее. Это событие ознаменовало собой фактический конец третьего рейха, за которым вскоре последовала капитуляция. Если это так, то как, черт возьми, подводная лодка номер 180 оказалась у берегов Виргинских островов, тем более что последняя запись в ее бортовом журнале приходилась на 28 мая?

Если бы только он умел говорить по-немецки… Еще больше Генри огорчало то, что на всем Сент-Джоне он не знал человека, владеющего этим языком. Хотя, с другой стороны, знай он немецкий, захотел бы он быть посвященным в тайну? Ясно было одно: если известие об обнаружении субмарины и ее местонахождении получит огласку, не пройдет и нескольких дней, как здесь яблоку негде будет упасть.

Снова

принявшись перелистывать страницы, он вдруг сделал паузу и перевернул одну страницу назад. В глаза бросилось имя. «Рейхслейтер Мартин Борман». Бейкера охватило сильное волнение. Мартин Борман, руководитель канцелярии нацистской партии, шеф секретариата фюрера. Удалось ли ему выбраться из бункера перед самой развязкой или он погиб, пытаясь покинуть Берлин? Сколько книг об этом было написано?

Он машинально перевернул страницу, и на глаза ему попалось еще одно имя – герцог Виндзорский. Бейкер сидел, уставившись на страницу, в горле у него пересохло. Потом он очень осторожно закрыл журнал и положил его обратно в чемоданчик вместе с письмом и фотографиями. Захлопнув крышку, он поставил чемоданчик в рубке и запустил моторы, затем перешел на нос и поднял якорь.

Как бы то ни было, дело серьезное, это ясно как божий день. Он наткнулся на немецкую подводную лодку, которая затонула близ Виргинских островов через три недели после окончания войны в Европе, и на личный дневник капитана, в котором упоминаются имена самого влиятельного человека в Германии после Гитлера и герцога Виндзорского.

– Боже, в какую историю я влип? – пробормотал он.

Он может, конечно, обратиться к властям, скажем, к сотрудникам береговой охраны, но ведь это он нашел лодку, в этом-то все и дело, и ему не хотелось сбрасывать со счетов это обстоятельство. Но что, черт возьми, делать дальше? Вдруг его осенило, и он громко расхохотался.

– Гарт Трэверс. Ну конечно. – С этими словами он дал полный вперед, и лодка понеслась к острову Сент-Джон.

В 1951 году, будучи в чине лейтенанта ВМС США, Бейкер был прикомандирован в качестве офицера связи к эсминцу «Персефона», входившему в состав Королевских военно-морских сил Великобритании. Тогда-то он и встретился впервые с артиллерийским офицером Гартом Трэверсом. Трэверс был малый с головой, он окончил исторический факультет Оксфордского университета. Между двумя молодыми офицерами сложились тесные дружеские отношения, ставшие еще крепче после того, как однажды темной ночью им пришлось провести пять часов в воде у корейских берегов. Они продержались это время, повиснув друг на друге, после того как десантный корабль, на котором они собирались высадиться на берег вместе с коммандос из состава Королевской морской пехоты, напоролся на мину.

Впрочем, Трэверсу была уготована блестящая карьера, и в отставку он ушел в звании контр-адмирала. С тех пор он написал несколько книг с разбором морских операций в ходе Второй мировой войны, перевел с немецкого один из хрестоматийных трудов, посвященных ВМС Германии. В последний год перед тем, как Бейкер отошел от дел, его издательство выпустило эту книгу в свет. Трэверс – как раз тот человек, который ему нужен, в этом нет никаких сомнений.

Теперь он был уже совсем близко от Сент-Джона и тут увидел такую же, как у него, моторку, устремившуюся к нему. В ней он признал «Морского охотника» – моторную лодку Боба Карни. Сбавив скорость, она развернулась по направлению к нему. Бейкер тоже замедлил ход. На корме находились четверо мужчин, облаченных в костюмы для ныряния, три женщины и еще один мужчина. Боб Карни стоял на ходовом мостике.

– Доброе утро, Генри, – поздоровался он. – Рановато ты сегодня. Откуда путь держишь?

– От Французского мыса. – Бейкеру было противно лгать другу, но выбора не было.

– Как там условия, ничего?

– Условия великолепные, на море тишь да благодать.

– Отлично. – Карни улыбнулся и помахал ему рукой. – Будь осторожен, Генри.

«Морской охотник» отвалил. Бейкер дал полный вперед и направил моторку в сторону Крус-бея.

Добравшись до дома, он сразу понял, что Дженни там нет, потому что джип исчез. Он взглянул на часы. Десять утра. Наверное, что-то случилось, раз она уехала. Он прошел на кухню, достал из холодильника банку пива и направился к себе в кабинет с чемоданчиком в руке. Положив его на стол, он пододвинул к себе картотеку с номерами телефонов и одной рукой стал листать ее, попивая пиво. Довольно скоро он нашел то, что искал, и снова посмотрел на часы. Десять минут одиннадцатого. Значит, в Лондоне сейчас десять минут четвертого дня. Он взял телефонную трубку и набрал номер.