Мышата изобретатели
Шрифт:
Но, главной достопримечательностью был черный квадратик, из которого лилась музыка. Пик ждал удивления, но Люка не то чтобы удивился, он просто застыл от удивления.
– Что это?
– Это волшебный квадратик, – загадочно сказал Пик. – Если его сложить, то музыки нет, а если открыть! И Пик сложил, и снова открыл черный квадратик, и музыка полилась снова.
– Я по лесу побегу, там я ягодку сорву… – запел Люка, по полю побегу, там колосьев соберу…
– Ты здорово поешь! – восхитился Пик. Ну, вот теперь, представь, как же мне было тоскливо без моего домика. У меня ведь здесь не только волшебный
Перед Люком стояла коробочка с разноцветными бумажками от которых исходил вкусный аромат.
– Это фантики! – сказал Пик.
– Фантики! – лизнул Люка один из них.
Только один раз, – закрыл коробочку Пик. – А то все слижешь и сказка кончится. А я ведь однажды целую конфетку нашел! Вот ее фантик, висит на стенке. Люка понюхал и этот фантик.
– Она была шоколадная!
– Какой ты умный, а я про конфеты ничего не знал.
– Ну, так ты же в лесу жил, а я с людьми, а у них чего только не было. Если бы пробраться в их домик, уж я тебе бы показал столько всего!
Ты знаешь, один фантик можно использовать для того, чтобы накрыть столик, а вот из этого сделать коврик, а из этого можно сделать вкусную подушку. Ложишься на нее и во сне кушаешь конфеты! Мечтательно закатил глазки Люка. Я так всегда делал, когда хотел есть. Я засыпал, и думал о том, что мне хочется. Например, ягодку земляники, или орешек. И во сне мне это снилось, и уж там– то я наедался до отвала! – весело сказал Люка.
– Да! А я так не пробовал. Вернее мне снились вкусные сны, но я не успевал съесть их! Давай сегодня попробуем?
– Но тогда мы должны остаться здесь, а потом нужно будет избежать встречи с котом! Ворона не будет же всю жизнь ждать и спасать нас. Риск!
– Избежим, – сказал Пик. Если будем очень осторожны. Мы сначала посмотрим вокруг из норки, потом вылезем и посмотрим где кот. Если он далеко, то добежим до кирпичной кучи и спрячемся там. Зато у нас теперь много еды. Нет, никуда я отсюда больше не уйду! – воскликнул Пик.
– Да мне и самому уходить не хочется! – сказал Люка и съел одно гороховое зернышко.
– Нет! – воскликнул Пик, из кладовки ничего не брать! Это для зимы, а на обед мы побежим в сад, и поищем там чего-нибудь.
Ворона и Рыжик
– Чего горюешь? – спросила Ворона Рыжика, сев на пенек рядом с котом.
– Обидно! Бросили, забыли, не любят, значит, – с горечью сказал кот. – И, грустно как-то. Поиграть не с кем. Бывало хозяйка и бумажку к ниточке привяжет, а я бегаю, играю. И мышку резиновую мне дарила, и молочка теплого наливала. А уж как было приятно спать у нее на кровати! А теперь дверь закрыта, кровать рядом, только до нее не достать. А если есть захочется.
– Да у тебя полна миска корма! – удивилась Ворона. С голоду не помрешь!
– А счастье? Счастья нет! – промямлил кот. – А счастье это моя хозяйка. Как на ручки бывало, возьмет. Как погладит, – ах, ты мой маленький, ах ты мой красивенький…
– А ты выйди на дорогу. Там часто какая– то женщина ходит. С виду она добрая, молоком пахнет. Она идет а ты за ней беги, может сжалится. Не твоя бабушка, но может не хуже? Теперь не до жира. Быть бы живу! – глубокомысленно сказала Ворона.
– А что делать остается, – вздохнул кот. Своя бабушка, конечно, лучше. А если не дождусь, а зима придет, одному в пустом доме, ох, и плохо мне будет. Никто печку не разожжет, никто не покормит! – Ты посмотри, не идет ли новая бабушка уже?
Ворона взлетела в небо и вскоре вернулась
– Идет, идет! Иди, и прямо в ножки к ней бросайся! Подлизывайся.
Кот в три прыжка оказался на заборе, и увидел, как на тропинке показалась тетя Дуся! Ее кот знал очень хорошо, и поэтому побежал к ней и стал путаться в ногах от радости.
– Милый! Да они что? Тебя здесь, что ли, оставили. Да не может быть! Уж тебя Мария Ивановна как любила, я то видела. И тарелочка всегда полна и все тебе прощала. Уж мой бы кот на моей кровати не валялся. Вон ему место в сенях. Мышей ловить. А ты у них как барин жил! Как же ты здесь, уж не случилось ли чего? Я ее уже дня два не видела. Но за два дня ты не помрешь. А вот потом что с тобой будет, как зима придет, да все снегом занесет. Да одному– то, как плохо без хозяйки. Ну что скажешь? – погладила она кота. Ладно, я тебя не брошу, мы с Ивановной дружили, значит, кота ее нужно спасать. Пойдем за мной в мой дом, пойдешь? Только, чур на кровать и стол не прыгать. Уж в комнату так и быть, я тебя пущу, и молочка налью.
– Да, да! – заорал от радости кот.
– Ишь, как сердешный намаялся, аж хвост мелкой дрожью трясется и орешь то как, как будто Ворона!
– Я не так кричу! – крикнула с березы Ворона. Я кар-кар. А он мяу, мяу.
– Вот чудеса! – воскликнула тетя Дуся. Вороны кошачьими голосами петь стали! Ну, ладно-ладно, у всех своя песня.
В это время к дому подъехала машина.
– А вот и хозяин твой! Радуйся. Небось, за тобой приехал. Ну, послушаем его. Привет Василий, вы что, съехали на зиму с деревни? До весны?
– Да нет. Оставляем дачу пустовать. Бабульку мою нянчить внуков позвали. Вот за Барсиком меня послала. Волнуется, переживает. Голодный он говорит. А чего ему голодному быть. Тут и мышей полно! Наестся! Захочет есть, поймает. А то привык то ему ките-кат, то еще чушь какую-то. Нет, чтобы охотничать, да свежей дичью кормиться, полезнее! Что Барсик, скажешь.
Но, Барсик не слушал ворчание деда, он прыгнул прямо ему на плечо и обтерся носом об его щеку.
– Да ладно, ладно я пошутил, – весело сказал дед Василий. Вот тебе бабка моя еды прислала. Поешь, а потом и поедем в Москву.
– Пошутил! – воскликнули мышата. Это чтобы нас съесть он коту шутки откидывает.
– Да он, небось, мышей то ловить разучился! Домашний, закормленный. Зачем ему мыши, если дома в тарелочку ему на подносе. Он с вами поиграть хотел, а вы испугались и разбежались, а зря! – каркнула Ворона.
– Да кто ж об этом знал, хоть и играть с ним тоже не хочется, у него когти очень острые, – воскликнул Пик.
– Любим его, он же у нас с маленького котенка растет. Дедушка взял кота в руки и засунул в машину. Пойду яблок соберу напоследок, и уж теперь, когда приедем не знаю. Там ведь у внучат дача, близко к городу, а тут глушь.