Мышеловка для Шоколадницы

Коростышевская Татьяна Георгиевна

– Катарина, простите мою неловкость!

– Простите мою неловкость, мэтр Девидек.

Оба возгласа прозвучали одновременно,и одновременно с шорохом и мягким стуком, наполнившим коридор: все пакеты я выронила, очки тоже упали. Сорбир был одет по–дорожному, в темный камзол и плащ, кoжаные штаны заправлены в сапоги с отворотами. Он присел, чтоб мне помочь, полы плаща разлетелись в стороны, откуда-то налетел порыв сквозняка, и плащ, не скрепленный застежкой, сначала взмыл над нашими с Девидеком головами, а потом опустился, укрывая обоих

пологом. Возня, сопение, кажется, меня попытались поцеловать, не уверена.

– Святой Партолон! – отползла я на четвереньках к стене и поднялась на ноги.

– Экая незадача, – молодой преподаватель сидел в куче пакетов.

– Если бы не моя уверенность в обратном, – сказала я строго, – можно было бы решить, что некто нарочно призвал ветер.

– И кто бы это мог быть? – ненатурально удивился шевалье.

Я предположила:

– Может быть,тот, кто хочет впутать любезного мэтра в недостойный его должности флирт со студенткой?

– Мы этого не допустим. – Девидек улыбался, но явно был разочарован.

Он встал, повертел головой, рассматривая мои покупки:

– Мадемуазель Катарине не пришло в голову воспользоваться уменьшающим заклинанием?

Я вздохнула:

– Уменьшение относится к оватским заклинаниям высшего порядка, мадемуазель Гаррель оно недоступно.

– Тогда умоляю мадемуазель принять мою помощь.

– С превеликим удовольствием, сударь.

Оватское заклинание он исполнял не консоной, безупречному начертанная мудра нужна не была. Скупой, но изящный минускул, едва cлышный фаблер, пожалуй, это было сорбирское кружево. Неопрятная куча у его ног стала съеживаться, исчезла, я даже прищурилась, чтоб рассмотреть, что там на полу. Крошечные пакетики? Нет! Девидек присел, поднял что-то, протянул мне:

– В своих покоях, мадемуазель, вы сможете для распаковки использовать фаблер: «Шарль, милый Шарль».

От смущения я покраснела. Ну что за ребячество? Это же имя Девидека. Но взяла из рук молодого человека плотный конвертик, небольшой, меньше ладони размером, в нем поместились не только все пакеты, но и мой студенческий портфель, и, кажется, очки, пролепетала слова благодарности, пoложила конверт в кармашек платья.

Метр Девидек спросил, не заблудилась ли я, дортуары находятся в другой сторо?е. Я ответила, что непременно хотела посетить ученический совет, что ужасно опаздываю и надеюсь, что совет еще не закончился.

– Совет? Ах да, - обрадовался шевалье, – мне тоже нужно туда. Пойдемте?

И мы пошли в ту сторoну, откуда он недавно появился. Некоторое время Девидек молчал, покосившись на мэтра, я решила, что он ментально общается со своим фамильяром,такой одновременно рассеянный и сосредоточенный вид был у меня самой, когда мы неслышно болтали с ?онзой. Демона Девидека звали Ворчун, он был огромным филином со смешным скрипучим голосом и ворчливым характером. Я oщутила небoльшой укол зависти, сорбир мог связываться со своим демоном ?а любом расстоянии. Мы с Гонзой, увы,

нет. Мой фамильяр помещен в териаморфный сосуд, для него вовсе не предназначенный, и лишен почти всей своей магии. С другой стороны, как будто мне нужен какой-то другой демон?

– Катарина.

– Простите? – я повернулась к спутнику.

– Давайте так, - Девидек коротко вздохнул, – вы умная девушка и позволите мне говорить с вами начистоту. Нынче я имел беседу с монсиньором Дюпере и обещал монсиньору…

Мы почти пришли, оставалось только войти в залу Безупречности, Девидек продолжал говорить, остановившись у дверей:

– …обещaл монсиньору, что стану вашим наставником, Катарина.

– Польщена. Наставником в чем?

– Мне понятна ваша осторожность, Кати, я ее одобряю, более того, буду просить вас никому не передавать нашего разговора.

– По причине…?
– в лучших традициях Гонзы подвесила я недовопрос.

Девидек поморщился, потом, как будто прыгая с берега в ледяную воду, выпалил:

– Клятва Заотара.

И, видя мое изумление, рассмеялся:

– Старикан на время одолжил мне свое ректорское заклинание. Итак, Кати, никому, ни одной живой душе.

Меня вдруг наполнило раздражение. Пока этoт шевалье тут рисуется передо мной, совет вполне может закончится, а я хотела на нем быть. И, как часто бывало от сильных чувств, моя нога стала подрагивать, каблук стучал по мрамору пола.

Девидек опустил взгляд:

– Это оно! Примите поздравления, мадемуазель Гаррель, наш святой покровитель Таранис Повелевающий Молниями избрал вас сорбиром.

«Какая новоcть! – подумала я, всем весом наступая на непослушную ногу.
– Только уже несколько древняя. Старикан ему одолжил клятву Заотара? Велел быть моим наставником? Минуточку, а где, простите, сам старикан, то есть, монсиньор Дюпере? Девидек в дорожном платье, он ехал верхом, значит, беседа у них случилась не в академии?»

– Не пугайтесь, Кати, мы со всем этим справимся. Теперь, под моим присмотром…

Двери распахнулись, в фойе вывалился растрепанный оват Боше.

– Мы победили, ?аррель! – воскликнул он и бросился бы обниматься , если бы не присутствие учителя.
– Добрый вечер, мэтр Девидек. Кати! Все прошло как по маслу, все наши аргументы приняли во внимание! Дедуля будет счастлив, побегу его обрадовать.

И Боше ускакал, потому что движения его тела на бег походили мало, он скорее прыгал как кузнечик.

– Дедуля, это мэтр Гляссе, – объяснила я. – А победа касается разрешения студентам держать в Заотаре домашних питомцев.

Сорбир кивнул,интереса к студенческим делам не проявив.

– Катарина, - сказал он строго, - монсиньор Дюпере крайне озабочен тем, что вы, девушка и простолюдинка, демонстрируете успехи в магии безупречных. К сожалению, сам он процесс вашего обучения контролировать не может.

– Озабочен?

– И обрадован, обрадован и озабочен примерно в равной степени.