Мышонок
Шрифт:
— Куда вы? Не велено пущать! — заволновался сторож.
— Да мы и не выходим. Мы вот только покурим здесь. Ишь, сколько начальства сидит! Неудобно при начальстве курить-то.
Сторож, ухватившись за створку ворот, потянул ее к себе, но она уперлась в спины рабочих и не поддавалась. Увидев, что ворота остаются открытыми, толпа заколебалась и молча двинулась к выходу.
— Закрыть ворота! Ворота закрыть! — закричал начстражи, покраснев от натуги.
Но было уже поздно. Через раскрытые ворота рабочие шли сплошной лавиной, и остановить их не было никакой возможности.
— Зачем
— Мне было приказано, господин директор.
— Кем? — удивился тот.
— Не могу знать. Кто-то позвонил по телефону в гараж и передал ваше приказание немедленно подать машину.
— Негодяи!.. — прошептал директор и, обратившись к бородачу, пригласил его с собой в машину.
Пучеглазый
Ленька был в восторге, когда людской поток вынес его за ворота завода. От переполнивших все его существо бурных чувств ему хотелось заложить пальцы в рот и пронзительно засвистать, но кругом шли люди с серьезными, сосредоточенными лицами, и, желая походить на них, он сам сжал губы и нахмурился.
— Так на толкучке, говоришь, купил картуз? — на плечо Леньки легла рука Петра Степаныча. — А ну, посмотри вон на того человека, что у телефонного столба стоит. Пожалуй, его шляпа почище твоего картуза будет.
Ленька только хотел раскрыть рот, чтобы решительно защитить честь своего картуза, как Степаныч, нагнувшись, прошептал на ухо:
— Не отставай от него: куда он, туда и ты, но на глаза не попадайся. Понял?
Затем протиснулся вперед, выбрался из толпы и зашагал по шоссе.
Человек, на которого указал Степаныч, стоял в двух шагах от края шоссе, чуть подавшись корпусом вперед в сторону проходивших рабочих. Его мутно-серые навыкат глаза пристально всматривались в толпу. Вдруг он быстро повернулся к стоявшему позади него телеграфному столбу, и Ленька увидел, как он даже зачем-то стал царапать его ногтем. Однако от мальчика не скрылось, что глаза его были устремлены не на столб, а в сторону.
«Ну и гляделки! Как оловянные шарики! Кого он высматривает, чорт пучеглазый?»
Но определить, кого высматривает пучеглазый, было очень трудно, так как в этом направлении шло очень много людей. Ленька хотел уже отойти к другому столбу и оттуда следить за этим человеком, как тот опять повернулся к шоссе, смешался с проходившими мимо рабочими и стал удаляться от завода.
«Придется итти за ним. Верно, дело важное. Даром Степаныч меня не стал бы утруждать», солидно подумал Ленька и пошел вслед за пучеглазым.
Около еврейского кладбища, где люди шли уже по-двое и поодиночке, Ленька увидел Степаныча. Он шел шагов на пятьдесят впереди пучеглазого. На углу узенького переулочка Степаныч приостановился, как бы размышляя, куда итти дальше. Пучеглазый, точно наскочив на невидимое препятствие, отпрянул назад, затоптался на месте, а затем быстро нырнул за водоразборную будку.
— Так вот оно что!.. Ах ты гадюка! — выругался Ленька и сам стал за дерево, чтобы не быть замеченным.
Степаныч оглянулся, внимательно посмотрел по сторонам и повернул за угол. Пучеглазый выскочил из-за будки и почти бегом завихлял к углу.
«Наверно, в пояснице поврежденный, — подумал Ленька. — Когда шел — ничего, а побежал — сразу завихлялся».
Пройдя по переулку несколько кварталов, Степаныч остановился около второй хаты от угла, опять оглянулся (пучеглазый едва успел нырнуть в подворотню) и вошел в калитку. Пучеглазый вышел из подворотни и вдруг сразу опьянел. Он шатался, орал пьяным голосом и наконец, как бы потеряв равновесие, шлепнулся на скамью у забора.
Когда Ленька подошел поближе, то увидел, что тот как бы спит, полуоткрыв рот, а свалившаяся с головы шляпа лежит на земле.
Ленька прошел мимо, свернул за угол и остановился. Ему было ясно, что надо предупредить Степаныча, но как это сделать? Пройти в калитку — пучеглазый заметит, а Степаныч не велел попадаться на глаза.
«Э, да что я думаю! Это ж раз плюнуть!»
Ленька ухватился руками за край дощатого забора и в одно мгновенье перемахнул во двор. Женщина, загонявшая в хлев свинью, испуганно шатнулась в сторону.
— Откуда тебя нелегкая принесла! С неба ты, что ли, свалился! — вскрикнула она.
— Не кричите, тётенька. Я не до вас.
Увернувшись из-под палки, Ленька перебежал через узенький дворик, кошкой вскочил на забор и спрыгнул в соседний двор.
— Вот и все! — сказал он удовлетворенно.
— Вот же не все. Когда надеру тебе чуба, тогда уже будет все.
С этими словами мужчина с отвислыми усами и добродушно-лукавым взглядом украинца схватил Леньку за руку.
— Ты чего ж, бисова дитына, по заборам прыгаешь?
Нахмурившись, Ленька сказал солидно:
— Кабы не надо было, так и не прыгал бы. До Петра Степаныча дело имею.
— До кого-о? — удивился украинец.
— До Петра Степаныча. Я видел, как он сюда прошел. Ведите меня в хату.
— Вот же швидкий який! Так сразу и в хату. Ты хоть скажи, як тебе дразнють, щоб хоть доложить про тебе.
— Скажите ему, что Ленька требует.
— Требует… Прямо генерал! Требует… Ну, пидожды, зараз доложу.
Спустя минутку Леньку ввели в комнату, где, кроме Петра Степаныча, находились еще несколько мужчин и молодая женщина с приветливым лицом. На столе стояли тарелки с огурцами и кружочками колбасы. Один из мужчин держал в руках балалайку.
— Что случилось, Леня? Как ты сюда попал? — спросил настороженно Степаныч.
— Шел за пучеглазым… что в шляпе… Тут он у вас под забором сидит… Напустил на себя будто пьяный…
— Та-ак, — протянул Степаныч. — Выходит, что я с собой шпика привел и сам того не заметил. А хвастал, что любого шпика проведу.
— Ничего, — сказала женщина, — ты привел, ты и уведешь, а мы потом разойдемся. Но сначала дело закончим.
При звуке этого голоса Ленька сразу вспомнил стук в ставень, темноту улицы и женскую фигуру, всунувшую ему в руку записку.