Мысли мамы, или Как не загнать себя в угол
Шрифт:
И вот я стою с сумкой в руках и рюкзаком, мои волосы мокрые, на щеках – размазанная тушь.
– Давай жить вместе, – говорит мне тихо Дима, обуваясь. – С мужиком я всё обсудил, заплатил за следующий месяц аренду, у него нет к тебе претензий.
Затем он обернулся и крикнул громко в сторону кухни:
– Леонид, мы ведь всё обсудили? У нас с Еленой нет претензий, у вас ведь тоже?
Мы спускались вместе по лестнице, и тогда я ещё не знала, что он соврал про юриста, что он заплатил огромную для себя сумму этому самому Леониду. Всё
А сейчас я кричу и не знаю, как остановиться, как замолчать, хочется порой прям руками закрыть свой рот, чтобы Невозможно было проронить ни звука.
Кричу на Диму, обвиняя, что он ночью спит, а делаю переводы, хотя сама хотела, очень хотела начать побыстрее работать, кричу, понимая, что несу полную околесицу, но продолжаю нести.
А Дима терпит, смотрит на меня понимающе, молча делает своё дело, как тогда, когда я стояла у двери ванной в воде, смеясь невпопад, и говоря:
– Так ты сантехник что ли? Получается мы пять часов вчера болтали по телефону, а Дима просто скручивал части трубы, наматывая кусок старого найденного бинта или марли, так и сейчас он «скручивает детали» наших отношений, чтоб мне стало удобно.
Я встала с пола, заглянула в комнату, на расправленном диване сопел Димка, держа в руках пустую бутылку из-под смеси, а у него под боком, раскинув руки крестом, сопел наш сын.
Однозначно, надо мириться, надо. А ещё надо не бояться признать, что вся моя сущность сейчас – это Кувалда, кувалда усталости, которая не должна пробить стену любви!
Надо мириться, Завтра Новый год! Первый наш Новый год втроём!
01.01.2014
Новый год случился! Не без моих истерик, но случился.
И это был первый Новый Год, наверное, лет за пять, который мы отпраздновали дома. Было душевно, несмотря на мои женские «выкрутасы».
Под бой курантов, аж вспомнилась прям шутка, что настоящая женщина может сделать из ничего три вещи: салат, шляпку и скандал…так вот хорошо, что я была хотя бы в новый год без шляпы, но с двумя остальными составляющими.
Сначала я негодовала и пыхтела похлеще паровоза, что «Цезарь» не получится, потому что Дима отказался ехать в одиннадцать тридцатого декабря в большой гипермаркет, сказав, что все купит в магазинах по соседству.
Я шептала, злобно выглядывая из-за сиреневей шторки в ванной:
– Выходит, ты предлагаешь мне делать «Цезарь» с сыром Советский?! Верно? Может, ещё все майонезом сверху зальём вместо соуса?!
На что Дима стойко был СТЕНОЙ:
– Лисенок, с тобой я готов просто отпраздновать Новый год хлебом, запивая чаем без сахара.
Но меня, Лену Полякову, которая в то время была в роли КУВАЛДЫ, раздражало спокойствие мужа, я была готова крушить любые крепости и стены во имя чести французского сыра, прав Аргентинских пингвинов и единения африканских племён, поэтому выглядывала из-за шторки со словами:
– Хлеба, кстати, может тоже в магазине не быть! Будем чай пить. И дверь не закрывай в ванную, я слежу, чтоб сынок не проснулся.
– Лисенок, ну я ж приехал домой, мойся спокойно, я успокою, если закричит, – шептал Дима, трогая меня за живот через шторку.
– Успокоишь так же, как сыр купил с голубой плесенью, – я повернулась спиной и стала демонстративно намыливать голову.
– Лен, не начинай, я тоже устал, – Дима вышел, а я так хотела продолжить баталию про не купленный сыр.
– Дверь закрой, мне дует, – крикнула я негромко, снова выглядывая из-за шторки.
Дима вернулся со словами:
– Ты ж просила не закрывать или я что-то путаю?
– Сыр, главное, завтра не спутай! – я вылезла из ванной, чувствуя себя победителем в споре, ведь Дима сдался почти без боя.
До утра он молчал, а потом, как и полагается проигравшему, безропотно оделся и покинул «поле боя», ну как «покинул», пошёл гулять с Пашей, да и как «сдался без боя», вот сейчас спустя два дня я понимаю, что он просто принял тактически верный ход отступления.
А потом я «отошла» от своего состояния, вернее вернулась в себя, добрую и нежную, в тринадцать ноль-ноль тридцать первого декабря две тысячи тринадцатого года. Отошла, когда нажала «отправить» в письме с переводом.
Именно в этот момент моя «внутренняя кувалда» начала уменьшаться до уровня строительного деревянного молота, я набирала мужу, а он не брал трубку, отвечая сообщением «у нас с Пашей важные секретные дела».
И вот моя «кувалда» сдувалась до опасности резинового детского молоточка, при нажатии на который возникают сиплые китайские звуки, и ты думаешь: «да будь проклят тот самый хрен, который подарил нам этот чертов молоток».
Я читала новое сообщение от мужа «хватит нам звонить, мы заняты», улыбалась и понимала, что порой Дима так и думает про меня— Ленка как китайский резиновый писклявый молоток, проверяющий уровень терпения, а потом, наверное, муж вспоминает, что меня ему не дарили, сам выбрал такую.
А где-то через час раздался звонок в дверь, хотя ключи пацаны, уходя, взяли с собой. Я открыла и первое, что увидела: елку, настоящую всю в снегу, обычно мы ставим искусственную, а тут стоит это пахнущее новогодними чудесами чудо, мы помирились, начав целоваться прям на пороге.
И, уже разбирая сумки, я слушала, как Дима с сыном на коляске объездили все магазины кругом, и нашли и Пармезан, и сыр с плесенью, и елку, и мое любимое шампанское, поэтому вчера впервые за год с небольшим выпила немного.
Мы сидели, обнявшись на кухне, ели «Цезарь», рядом с нашими фужерами стояла готовая бутылка смеси на случай «если сын проснётся, а уже готово всё!». И эта бутылка была будто символ новой жизни, начавшиеся для нас не так давно, символ жизни, в которой я научусь жить без инструкций, порой «включая» только сердце.