Мысли в пути
Шрифт:
– Ты не поверишь, но самое трудное в работе с нашим шефом - это его неумение обращаться с людьми. Он путает способных и тупых, работяг и лентяев. Потом, конечно, наступает разочарование и эмоции...
– Старик людей видит насквозь и с первого взгляда.
– Шеф очень неровен. "То возносит до небес, то разносит, словно бес". Да еще базу под это подводит. "Я, - говорит, - не имею ни желания, ни возможности вас всех одновременно воспитывать. Поэтому я поочередно беру вас под личный контроль. За что надо - хвалю. За что положено - браню". Не знаю, может быть, намерения
– Наш старик в этом отношении золото. Он со всеми ровен и доброжелателен. Суховат. Но мы дистанцию чувствуем. У него есть своя система, которую он от нас, мне кажется, скрывает. Когда любит человека, спрашивает с него больше. Проговаривается он, когда делает замечание: "Уж вам, батенька, непростительно..." Сразу всем становится ясно, что пострадавший обладает чем-то таким, чего мы в нем еще не разглядели.
– Очевидно, неровность нашего шефа накладывает отпечаток на всех нас. Ребята постоянно влипают в истории. Кто-то с кем-то выпил. Подрался в такси. С кем-то кого-то застали. Даже девушки. Забыли в общежитии выключить утюг и чуть не спалили весь корпус. Ведь у вас этого не бывает?
– Нет. Наверное, старик действует на нас успокаивающе.
– Это верно. Ваша фирма куда спокойнее, чем наша. А у нас что ни день, то событие. Суета и дерготня. У шефа каждый день новые идеи. Не успеешь выполнить одно поручение - придумывает другое. Его лозунг такой: "Стоим на месте - значит, двигаемся назад". Вот и получается - ни минуты покоя.
– У старика полный порядок. Тишина. Дисциплина. Железный ритм. Каждый занят своим делом. Но когда приходит время отчитываться - будь уверен: форма находится в полном соответствии с содержанием.
– Самое неприятное, что торопливость моего шефа ставит нас в трудные условия. В кабинете у него проходной двор. Иногда собирается до пятнадцати-двадцати человек. Он подписывает бумаги, разносит виновного, дает указания на неделю, месяц и год вперед. Во время разговора может десять раз отвлечься и пять раз поговорить по телефону. Обидно бывает: к чему нужна такая кипучая деятельность? Неужто это везде так?
– Наш старик - как автомат. Назначает свидание на определенное время. Чего ты удивляешься? Он так и говорит: "Приглашаю вас на рандеву". Секретарь впускает к нему в кабинет только после того, как спросит по селектору разрешение. Мы вначале думали, что это вершина бюрократизма. А теперь убедились - всем удобно.
Ребята помолчали.
– Да, пожалуй, и твой не такой мед и сахар, как мне показалось сначала, - проговорил блондин.
– Ведь, если разобраться, и твой молодой шеф, и мой старик - оба полны недостатков и основательно мешают нам работать. Не пришло ли время провозгласить лозунг: "Даешь науку без руководителей!"
Ребята рассмеялись и, не сговариваясь, посмотрели на меня.
– Простите, - сказал брюнет, - вы ведь слышали наш разговор?
– Да, мне было очень интересно. Особенно когда вы предложили сами руководить наукой.
– А хотя бы и так? Вы считаете, что мы молоды? А когда нам можно доверять?
– Слова брюнета прозвучали чуть резче, чем этого требовали обстоятельства.
– У нас ведь и так бывает: "В тридцать лет - мальчишка, в сорок - подает надежды, в пятьдесят - эту кандидатуру пора изучать, а в шестьдесят - давай на пенсию".
Блондин одобрительно кивнул головой.
– Нет, ребята, дело не в этом. Просто ваше поколение удивляет нас поразительным инфантилизмом - сочетанием душевной незрелости с поверхностностью и безответственностью.
– Я не могу согласиться с вами в определении инфантилизма, но, поверьте, нужно быть ангелами, чтобы терпеть таких шефов, как наши.
– Скорее вашим шефам уготованы райские кущи с такими сверхнаблюдательными сотрудниками, как вы...
Мы помолчали, разглядывая друг друга с чувством взаимной симпатии. Брюнет посмотрел мне прямо в глаза и сказал:
– А вот у нас есть один сотрудник, который никакого начальства терпеть не может. Отчего это так?
– Объяснить это проще всего. Любой руководитель вынужден защищать интересы учреждения в целом. И отдельные сотрудники при этом зачастую страдают. Не каждому дано быстро понять точку зрения руководителя, особенно в случаях, когда ущемляются его личные интересы, направленные, по его мнению, на общее дело.
– А разве не бывает так, чтобы руководитель ошибался?
– Это неизбежно. Но важно число таких ошибок уменьшить.
– На вашей памяти не было такого случая?
– Был.
– Расскажите.
– Пожалуйста. В прошлом году мой начальник заявил мне, что он принял решение сократить наполовину одну из лабораторий, которой я руковожу, ибо ему нужно высвободить ставки. Я пытался доказать, что с трудом организован хороший коллектив, который только начал выдавать интересную научную продукцию. Предполагалось, что информация, которую мы получим, будет использована за пределами нашей фирмы. Для этого министерство создало лабораторию в составе нашего учреждения, но придало ее мне как специалисту. Увы, ко всем моим доказательствам и убеждениям остались глухи.
– Но это же не государственный подход! Выходит, ваш шеф дальше своего носа, то есть своей фирмы, ничего не видит?
– Вот в этом и сложность работы руководителя. Может быть, он и видит. Но для развертывания отдела, который необходим, ставок ему не дают: маневрируй внутренними резервами! С него не спросят за всю страну, а только за его учреждение.
– И вы сами оправдываете такой подход?
– Я не оправдываю, а объясняю. Это не одно и то же.
– А чем вся эта история кончилась?
– Неприятностью. Я дошел до самых высоких инстанций, и мне почти всех людей сохранили.
– Вы нас не убедили. Ваш шеф - администратор, а мы говорим об ученых с недостатками, которые мешают всем нам. И делу.
– Ребята! В пылу критики, мне кажется, вы проглядели самое важное - их положительные стороны. Именно те стороны, которые у вас, как правило, отсутствуют по недостатку опыта, возраста, а может быть, и таланта. Свойства, которые выдвинули именно ваших шефов, а не кого-либо другого, в руководители.