Мысли в пути
Шрифт:
Начальник - единственный ученый в коллективе, остальные выполняют лишь техническую работу. Идеи и обобщения - его прерогатива. Но он недобросовестный ученый: опорачивая мысль своего сотрудника (как это было в случае с атропином), готов тут же ее присвоить. Он - плохой дипломат, ибо, обидев маститых ученых, лишился кафедры, на которую претендовал, не сумел в горздравотделе добиться места для своего ученика. Он аморален. Молодого хирурга, который произвел сложную операцию, показав свою конкурентноспособность, и который нарушил его установки, изгнал с работы, придравшись к несчастью во время переливания крови. Он "разучился говорить с людьми по-человечески". Он убеждает согласиться Люсю на выговор, которого она не заслужила, якобы во имя сохранения престижа клиники. Время показало, что он был не прав. При всем этом Начальник еще и "жизнелюб": большой специалист по футболу, любитель телевидения, кино, читает много разных книг, на банкетах выступает тамадой и находится в связи с собственной сотрудницей. Вдобавок ко всему автор лишил героя
Нет нужды приводить дальнейшие примеры разных отрицательных качеств героя, стоит лишь указать на одно принципиальное несоответствие во всем произведении, на ту нить, потянув за которую, можно попытаться распутать клубок противоречий повести. В финале у автора вдруг спадает с глаз пелена необъективной ненависти к Начальнику. Поведение его в последние дни жизни дает основание Ю. Крелину рассказать о положительных качествах, которых он раньше не замечал, не хотел или не мог увидеть, и задать сакраментальный вопрос: "А может, он такой был всегда?" Но ведь этот вопрос перечеркивает полностью все то, о чем было написано ранее. Тогда возникает еще много других вопросов... Для чего же все это было сделано? Где же правда? Почему вдруг автор так неожиданно повернулся на сто восемьдесят градусов? А может быть, на самом деле он, автор, что-то начал понимать? Но обратного пути у него уже не было, и он решил оставить написанное без изменений...
Для того чтобы замечания, высказанные ниже, были правильно поняты, скажу, как мне представляется повесть "От мира сего". Это разговор о руководителе современной хирургической клиники. О стиле руководства. Об отношении с сотрудниками. Ю. Крелин заострил ряд положений, что ему облегчило задачу. Однако имеется еще одно обстоятельство, которое деформирует нарисованную автором картину. Сделайте фотографию высокого дома. Снизу вверх. Он будет казаться вам суживающейся пирамидой. А ведь дом представляет собой правильный прямой параллелепипед. Так и наиболее верный и полный взгляд на деятельность руководителя можно получить, оценивая его с трех точек зрения: снизу, с равных позиций и сверху. Канва рассказа, многие подробности говорят о том, что повесть написана лишь с одной точки зрения. Острый взгляд художника заставил изобразить ряд фактов такими, какие они есть на самом деле. Угол зрения снизу вверх и активная авторская нелюбовь к герою определили неверное понимание и освещение этих фактов. А рассматривать их во многих отношениях полезно было бы иначе.
Вначале отмечу несообразность, воспринимаемую при чтении как нечто естественное. Автор, создавая своего Начальника, наделил его определенным строем мыслей и дал ему возможность эти мысли высказать. Однако все, что говорит Начальник подчиненным, - "Когда вы сможете работать самостоятельно, я вас выгоню", "Что взять с человека, не делающего карьеру", "Сто измерений ста изменений - диссертация", "Не с вашей головой и не с вашими руками давать советы", "Дураки и малограмотное дерьмо", "Либо плохо искал, либо все вы к тому же и воры", - все это малореально в наше время. Выгнать или уволить плохого сотрудника почти невозможно. Более способного, такого, как, например, Сергей, побудить к уходу может только его конфликт со всем коллективом, когда в результате многих проступков он восстановил его против себя. Ошибка с переливанием крови служит лишь формальным поводом к увольнению. Автор смешивает медицинское учреждение, где наделенный всей полнотой власти администратор в каких-то исключительных случаях становится неконтролируемым удельным князем, с кафедрой вуза или хирургической клиникой НИИ, где руководитель практически никакой властью не обладает. Он не имеет права даже наложить взыскание на сотрудника, грубо нарушающего дисциплину. Он должен обратиться к ректору вуза или директору института, а тот либо поддержит его, либо не поддержит. Постоянные окрики и хамский лексикон Начальника в педагогическом учреждении, работающем под яркими юпитерами сотен глаз любознательных студентов, через несколько часов сделались бы достоянием не только горздрава или министерства, но и партийных, общественных организаций, даже журналистов...
Давайте рассмотрим ситуацию с других позиций. Начальник несет всю полноту ответственности. Старается сделать все, что в его силах, чтобы люди, которые "закоснели" и "считают положение в больнице нормальным", перестали быть равнодушными. А помощи ни от кого не видит. Сотрудники его молоды. Они его постоянно подводят. Отчеты составлены плохо. Расписание грешит ошибками. Он стремится расшевелить всех. Чтобы дискуссии или обсуждение больных проходили более живо и творчески, заостряет поставленные вопросы. Но вокруг него молчание и кривые иронические усмешки, которые скрывают элементарное невежество или хроническое безделье. Почему Люся в определенный момент вспоминает о нем как о хорошем хирурге и хорошем начальнике, а в повести виден только плохой начальник? Может быть, он и не такой плохой? Может, лучшие его побуждения истолкованы превратно, худшим образом? Посмотрите, как сквозь зубы автор цитирует умные и прогрессивные мысли Начальника об отношении врачей к больным медикам, о барской критике со стороны врачей больничных - врачей поликлинических, которые работают в несравненно более трудных условиях.
Отношения со старшими помощниками изображены как беспардонная их эксплуатация. Но автор, вероятно, недостаточно зная суть кафедральной жизни, непроизвольно путает факты. Дело здесь не только в том, что обязанности руководителя хирургической клиники таковы, что при всем желании он единолично не в состоянии их выполнить. Давно и повсеместно узаконено, что многообразная нагрузка шефа равномерно распределяется между его помощниками, и это не только справедливо, но и правомочно. Выполнение ее и есть та школа, которую проходит молодой ассистент, а затем доцент или второй профессор по пути к самостоятельной деятельности. Если бы в свое время я не помогал моему покойному руководителю в написании многих планов и отчетов, рецензий, отзывов, составлении докладов, подготовке статей, заключений по разного рода проектам, организационным мероприятиям, я, наверное, никогда не сумел бы, выйдя на самостоятельное поприще, организовать работу крупного учреждения, распределять и контролировать обязанности десятка людей. Жизнь быстротечна и динамична. Всякое пренебрежение к работе с помощниками влечет за собой рождение неполноценных иждивенцев.
Поверьте мне, в свое время шефу проще было выступить самому, чем по нескольку раз слушать упрямо повторяемые его негибким учеником путаные речи. Проще и быстрее было ему написать и тезисы, и доклад самому, чем два, четыре, а то и шесть (!) раз возвращать перечеркнутый доклад. И хотя в лицо руководителю порой говорят вещи малоприятные, он, наделенный чувством долга и ответственности, вынужден упрямо требовать и требовать. Он так настойчив, ибо хорошо помнит собственные ошибки и в глубине души понимает: не потому его распоряжение не выполняется, что перед ним самые глупые, ленивые или недобрые люди. Нет. Его помощники просто молоды, порывисты, недостаточно воспитаны и пока еще не в состоянии постигнуть, "то именно им и никому другому это необходимо. В тот момент, когда они всему этому научатся, они, как правило, забывают, кто их обучил. Я так уверенно говорю об этих ясных для меня и довольно банальных предметах, ибо многое из того, о чем пишет Ю. Крелин, изложено именно на уровне психологии молодого, не отвечающего за дело в целом помощника-критикана, который раздражен, озлоблен, не видит линии, проводимой шефом, и трактует его побуждения с неверных позиций.
Вот, например, отношение к дисциплине в клинике. Автор ограничивается "остроумной" мыслью своего героя: "Дисциплина - осознанная необходимость казаться несколько глупее начальника". Отношение к "установкам" клиники вообще кощунственно. Автор, очевидно, никогда не был в роли руководителя, а потому не может представить себе, что если операции будут делаться по разнообразным методам и показаниям, которые рождаются в незрелых и горячих головах, то вообще никакой научный анализ нереален. Вряд ли найдется сегодня руководитель, который в угоду "установкам" клиники пожертвовал бы жизнью одного больного ради спасения сотни. Подобных профессоров или начальников я не знаю. Но зато мне известны отдельные малограмотные хирурги, которые оперируют что и как хотят в отсутствие шефа, проявляя свою "независимость", действуя по принципу "а что из этого получится" или просто используя неопределенность статута клинического учреждения с двойным подчинением. Фактически узаконено положение, когда по существу за всю работу в хирургическом отделении отвечает профессор. А хозяином является главный врач больницы. Страдает при подобном двоевластии, как и при всяком двоевластии, третье лицо. В данном случае пациент. За такого анархичного больничного врача всегда заступится администрация больницы. Это же ее человек. Увы, и так бывает...
Дисциплина есть неотъемлемое условие работы любого творческого учреждения, а хирургической клиники - в особенности. Но автор вопрос о дисциплине поворачивает в неожиданную сторону. Начальники, оказывается, предпочитают иметь дело с карьеристами, ибо они более продуктивны и с них "есть что взять" (имеется, вероятно, в виду научная продукция). К тому же они более дисциплинированны. Здесь все смешано в одну кучу. Я видел бесталанных карьеристов, не способных ни к какой науке и ни к какой дисциплине. Карьерист - понятие, достаточно хорошо изученное и освещенное в печати, чтобы играть в этот термин. Получается, что любой целеустремленный, волевой и дисциплинированный человек - карьерист? Другое дело, что среди способных, не обладающих достаточной волей молодых людей дисциплина зачастую хромает. И приходится затрачивать порой много усилий, чтобы доказать им, что порядок нужен не только коллективу в целом, но и им в частности.
Самое любопытное в повести Ю. Крелина - это отношение к научному лицу Начальника. Несколько раз, вскользь, он говорит о попытке создать школу. (Походя описан разговор о демпинг-синдроме, но толком из этого описания ничего понять нельзя.) Об идеях, которые не находят поддержки у помощников Начальника. О теориях, которые он разрабатывает. Начальник ведь по три дня не ходит на работу, не будучи больным и не выбывая в командировку. Чем же он занимается? Ведет себя Начальник, как корифей первой величины. А учеников у него нет. Может быть, это произошло по той простой причине, что, работая над образом Начальника, автор сознательно прошел мимо него как ученого? Не поняв его идеи и концепции или не желая разбираться в них, он их просто игнорировал.