Мысли в стихах и прозе
Шрифт:
Свою судьбу я дал России,
Ступив на этот горький путь.
Пред мной мгновение блеснула
Дорога к славе и любви.
Но кавалерия тонула,
Как в море, в собственной крови.
И, ни на что уж не надеясь,
Я знаю: всё предрешено.
Ах, Боже, знать бы, что осталось.
Вот всё желание одно.
И от Камчатки до Урала
Креста достоин на горе.
Но видимо, как Адмирала,
Меня утопят в Ангаре.
Возвращение Империи
Памяти А.В. Колчака, выдающегося полярного исследователя, великого флотоводца и защитника Исторической России
Когда всё случилось, я был далеко,
Не слышал ударов набата.
И то осознать было мне нелегко,
Зачем же пошёл брат на брата?
Я был за Отчизну, я был за Царя,
Враги мои карты смешали.
Но твёрд я остался, присягу храня,
Как в том бы они ни мешали.
Кровавый Октябрь и Подлый Февраль
Убили мою Россию.
Мне жалко Царя, а врагов мне не жаль.
И с ними я буду сражаться отныне.
Покончат со мной, разбредутся войска.
Но годы пройдут, и воспрянет Россия.
Проснётся опять после долгого сна,
И вспомнят тогда моё имя.
Лампадка
Сестрам милосердия Гражданской войны, по какую бы сторону фронта они ни были
Я ранен навылет, я скоро умру,
И ветер споёт панихиду.
В холодной степи я останусь к утру
Лежать без креста и могилы.
В жестоком бою подо мной пал мой конь.
Ползу я по свежему снегу.
И змейкой кровавой след вьётся за мной
К последнему в жизни ночлегу.
На землю с небес легла тёмная мгла,
Свет звёзды давать перестали.
Одна лишь кроваво сияет звезда
Над лезвием мертвенной стали.
И смерть, взяв обличье бойца РККА,
Шагает по полю навстречу.
И капает кровь, и сжимает рука
Уже бесполезный винчестер.
Но чудо свершилось – последний патрон
Нашёлся в кармане шинели.
Навёл я прицел, видя жизнь, словно сон,
На контур шагающей тени.
Не жму на курок я и медлю стрелять.
И странные вертятся мысли.
Он тоже ведь русский, да только дурак.
К чему дурака убивать мне?
И бросив винтовку, лежу на снегу,
Жду пули прощённого мною.
Уж он не захочет в таком быть долгу
И быстро покончит со мною.
Но чудо второе явил мне Господь,
И женский раздался вдруг голос.
Глаза приоткрыв, я увидел Её,
В сугробах стоящей по пояс.
«Вы живы, дружок? – прошептала она. —
Как много на поле убитых,
И белых и красных…» – «Как вы здесь одна?
Откуда средь мёртвых забытых?!»
– «Не тратьте слова, вам ведь трудно дышать…
На руку мою обопритесь.
Я гибели вашей смогу помешать,
Коль вы мне, мой друг, подчинитесь.
Идите за мною, здесь близко идти.
Там кров, окажу вам там помощь.
И вас, милый друг мой, сумею спасти.
Для вас не пришла ещё полночь».
Я тихо сказал ей: «Я ждал уж конца,
Но милость Господня всесильна.
В ночной темноте я не видел лица,
Вас принял за красноармейца…
Остался патрон, я хотел уж стрелять».
– «Что ж вам помешало, поручик?»
– «Подумал, раз мне всё равно умирать,
Зачем мне на небо попутчик…
Господь милосердье всегда наградит,
И вот вместо ангела смерти
На землю с небес в этот ад Бог послал
Ко мне Вас – сестру милосердья…»
С земли помогла мне подняться она.
И я, на неё опираясь,
Не мог не заметить, как чудно нежна
Посланница светлого рая.
И так мы по снегу во мраке брели
И вскоре пришли к деревушке.
У края посёлка, немного вдали,
Светилось оконце в избушке.
Мой ангел-хранитель подвёл меня к ней
И, дверь отворив, завел внутрь.
Здесь холодно было, но всё же теплей,
Чем в поле широком ждать утра.
Лампадка Николе горела в углу.
Я тотчас на лавку свалился,
Неловко на горле шинель расстегнул
И в то же мгновенье забылся.
Когда я очнулся, опять была ночь,
Всё так же лампадка горела.
Любое движение было невмочь,
Но рана уже не болела.
Она тихо рядом сидела со мной,
Укутав меня в одеяло.
Её силуэт освещён был луной,
Она не спала, хоть устала.
Лампадка неярко горела в углу,
Слегка потолок озаряя.
Я вскоре опять стал клониться ко сну,
Невольно сознанье теряя.
Не знаю я, сколько прошло таких дней,