Мысли в стихах и прозе
Шрифт:
Бушур не нашелся, что ответить и уткнулся в чашку.
– Чай всегда вкусный, – наконец сказал он.
– Ну, слава Богу, что вы это признаете, – торжествующе блеснув глазами, сказала девушка, – что желаете сегодня приобрести? – она указала рукой на прилавок с приправами и специями. – Только для Вас…
– Я даже не знаю… – задумчиво промолвил герцог.
– Ну, что-нибудь обязательно нужно, – еще ласковей проворковала Рогнеда, подливая горячий чай, – если ничего не купите, самому потом будет обидно, что зря пришли…
–
– Что ж, господин герцог, Вам, думаю понадобится это, вот это, вон то, – перебирала Рогнеда, – можно еще это, это вот просто так, и еще кое-что специально для вас… Всего полтинник.
Она ловко упаковала свертки и карандашом на бумажке подвела стоимость.
– Я всегда так приятно провожу у вас время, что мне все равно, сколько потратить и что купить, – проговорил Бушур, принимая сверток. – Ах, да, чуть не забыл, я же затем и пришел… Что тот совершенно особый чай, что должен был прибыть еще в прошлом месяце?
– Пока нету, – сказала Рогнеда, – но скоро будет.
Дверь за Бушуром тихо закрылась, и продавщица осталась одна. А герцог вновь вышел на пронзительную метель и, подняв воротник, зашагал через мчащийся ледяной воздух к своему старинному особняку. Чем так манила его эта лавочка, и почему там забывал он, что умирает? Может быть дело в Рогнеде? Так просто и верно… А что же еще?
Ворочаясь под одеялом, герцог пытался уснуть. Тяжелые мысли кружились в сознании и постепенно, по мере того как Бушур погружался в дрему, из них начали возникать сны. Картинки замелькали перед его внутренним взором, становясь все четче и наконец, обрели завершенность и смысл.
…Где-то на утесах над холодным свинцовым морем возвышались башни старинного замка, окруженного яблонями. Бесконечная и безжизненная водная гладь уходила за горизонт, о подножия серых скал с тихим шипением разбивались набегавшие волны. Ни единой живой души не было на тысячи верст вокруг – ни животных, ни птиц. Лишь одиночество да вольные ветры приминали изумрудную траву и сбивали на землю спелые яблоки, играли со знаменами на шпилях.
Замок был огромен и пуст. Внутри были широкие длинные коридоры, просторные лестницы и высокие потолки, гулкое эхо, а также множество гербов и доспехов вдоль стен.
В этом замке испокон веков обитало удивительное существо – не то меховой, не то пуховый шар на двух львиных лапах. У него был хвост с кисточкой как у льва, большие глаза и маленькая золотая корона. Целыми днями носилось оно по гулким коридорам дворца и ухало как филин: «Бу-шур! Бу-шур!». И еще оно ело яблоки и чего-то невероятно хотело… Вот только чего?
Эта мысль вдруг обрела пронзительный зуд в сознании, будто в ней крылся весь смысл бытия, и ответ, казалось, вертелся рядом, но в последний момент ускользал…
На этом месте Рогнеда проснулась. «Боже мой! Какой странный сон, – вымолвила она, – и к чему бы это? И чего мог так страстно хотеть этот шарик на львиных лапах?»
За окном бушевала метель. Холодное белое утро поднималось над городом. Вздрагивая спросонья, и пытаясь попасть босыми ступнями в мягкие тапки, Рогнеда поднялась с постели. Сбросив тонкую ночную рубашку, она нехотя оделась, взяла со стола печенье и, рассеяно откусив кусочек, вновь стала смотреть в окно.
«Вот так и все в жизни, – грустно подумала девушка, глядя как падают снежные хлопья, – все засыпет метель. И ведь не жалко – вот, что обидней всего».
Накинув тулупчик, она отправилась в бакалею. Пряный запах диковинных специй, ровные стеллажи с товарами и добротный каштановый прилавок чуть-чуть улучшили ей настроение, и Рогнеда даже смогла улыбнуться одной старушке, купившей в то утро один английский фунт молотого красного перца и два русских фунта крепких кедровых орехов. Но в глубине подсознания все равно оставалась гнетущая тоска, и почему-то периодически вспоминался ей сегодняшний странный сон, и словно искорка вспыхивала мысль-вопрос – чего так хотел этот меховой шар? И ей почему-то казалось, что это было как-то связано с ней… Только как? На этом месте она совершенно путалась, не зная что предположить…
Но Рогнеда была практичной девушкой, а потому старалась об этом не думать. За окном завывала метель, застывшая вода и обледенелые фонари на засыпанной снегом белой улице заставляли радоваться хотя бы тому, что в такую погоду не мерзнешь на холоде. И Рогнеда радовалась, хотя и не искренне.
Ближе к полудню вновь пришел герцог Бушур. Он как-то неловко переминался с ноги на ногу, и вообще в этот день казался немного смущенным. Увидев его, Рогнеде вновь стало весело. Бушур отряхивал с шубы снежинки и словно не решался что-то сказать, а на лице его играл румянец то ли от мороза, то ли от чего-то еще.
– Здравствуйте, Рогнеда, – наконец вымолвил он, – я… пришел спросить про тот чай…
При этих словах в глазах герцога промелькнула досада, словно не это хотел он сказать, и вопрос про чай вырвался против воли, вместо чего-то важного, что не было произнесено.
– Чая нет, – ответила девушка и выжидающе посмотрела на герцога, ожидая, что он скажет еще.
Но Бушур молчал. Секунда, казалось, была бесконечной.
– Я зайду завтра, – проговорил герцог и торопливо вышел из лавочки.
Как завывала метель в этот день! Если и было еще что-то в том городе, что не было заморожено – оно замерзло. Крупные хлопья снега плотной стеной падали из серого неба и подхватываемые ветром забивали все щели, чтобы ни что не смогло ускользнуть от стужи.
Вечером бакалея закрылась. Белые улицы окутала черная ночь. Быстро-быстро Рогнеда бежала домой, чтобы напиться горячего шоколада и укутавшись самым теплым из всех одеял, заснуть так крепко, как спится только в глухие морозные зимы.