Мытарь
Шрифт:
«Снова не твой? Тогда, может быть, этот?»
Как только туман исчезает, вода снова становится прозрачно-голубой.
Впереди виднеется берег и пристань. Спустя несколько минут можно разглядеть, что причаленные там лодки, яхты и катера совсем другого класса и стоимости, чем те, которые видел в других мирах. Прямо передо мной стоит на якоре небольшая, но шикарная белая яхта, а с ее борта свешивается веревочная лесенка. Я уже устал плыть и хватаюсь за нижнюю перекладинку, чтобы перевести дыхание. Надеюсь, что в этом мире за подобные провинности не убивают.
С борта свешивается какой-то парень.
– Окунулись?
– радостно спрашивает он.
– Поднимайтесь! Открыть бутылочку шампанского?
Я даже не удивляюсь. Возможно, конечно, что парень просто обознался, но - с другой стороны - если в других мирах у меня появляется одежда и деньги, почему в этом у меня не может быть яхты?
– Давай!
– кричу я и поднимаюсь на борт.
– Честно говоря, я заранее открыл, уже выучил, что вы любите промочить горло после окунания, - все так же радостно сообщает веселый, веснушчатый парень. Бокал шампанского стоит на круглом белом столике, а в руках молодого человека растянуто ждущее меня полотенце.
– Привет, - отвечаю я, разглядывая парня. Веснушки, широкая улыбка и задранная на затылок фуражка делают его похожим на французского клоуна. Когда и где я видел клоуна, тем более французского, разумеется, неясно.
– Как тебя зовут?
– спрашиваю.
– Так же, как и с утра.
– Парень смотрит с удивлением, не переставая улыбаться.
– Рикки я! Забыли разве?
– Так это… моя яхта?
– отвечаю я вопросом на вопрос. Уточнить же надо.
– Вы случайно, когда в воду прыгали или потом, когда на борт взбирались, ни обо что не стукались? Головой, я имею в виду?
– счастливо лыбясь, спрашивает парень.
– Разумеется, ваша! Погодите, я метнусь за аптечкой…
– Не надо, - останавливаю я.- Уже все в порядке. Наверное, солнце макушку нагрело, вот и несу чушь, - говорю я и хочу взять шампанское.
– Если у вас тепловой удар, то лучше лягте в тень, а алкоголя как раз не надо пить ни в коем случае! Говорю, как работник яхт-клуба, - все так же широко улыбаясь, сообщает Рикки.
– Ну а мне поможет, вот увидишь, - отвечаю я улыбкой на улыбку.
Выпив шампанское, захожу в свою каюту. Там на плечиках висит одежда - очевидно, тоже моя. Это странного вида штаны из крепкой синей парусины с каким-то медными нашлепками на карманах, такая же куртка и тонкая, черная майка-безрукавка. На ней красуется надпись большими красными буквами, но язык мне неизвестен. Рядом с вешалкой - башмаки. Они мягкие и гибкие, словно сделаны из резины, но это не она. Башмаки белого цвета, а вот шнурки, почему-то, красные. Наверное, в магазине кончились белые. Я облачаюсь во все это, и мне очень удобно, но все равно как-то не по себе.
На столике лежит толстое портмоне. В нем какие-то прямоугольники не то из картона, не то из фанеры с цифрами, много денежных купюр и мои документы. Я с интересом рассматриваю свою физиономию, которая тоже наклеена на кусок очень гладкого картона.
Когда мы пришвартовываемся, я расплачиваюсь с Рикки, а он напоминает, что, когда я соберусь в следующее плаванье, достаточно кинуть сообщение или позвонить в яхт-клуб.
«Неужели у них тут даже к пристани протянут телефонный кабель?» - думаю я.
Пожимаю руку и, сойдя по трапу, шагаю в город.
На пристани кипит жизнь: вальяжные господа, миловидные женщины, шумные дети… Кто-то купается, кто-то загорает, кто-то готовится к отплытию. Многие: и мужчины, и женщины, и дети тоже одеты в штаны или шорты из парусины, яркие майки с надписями или аляповатые рубашки. Почти у всех - мягкие башмаки, подобные моим. И у многих такие же проблемы со шнурками.
На берегу, помимо прочих строений, располагается несколько кафешек. Я не голоден, но снова хочется пить. Как это славно, - когда твое тело чего-нибудь хочет и ты можешь это исполнить!
Обслуживающий персонал пристани одет довольно строго: белые кители, рубашки с накладными моряцкими воротниками, отутюженные брюки, бескозырки, которые особенно мило смотрятся на головах длинноволосых девушек.
Так же одеты и сотрудники придорожного кафетерия, в который я захожу. Я заказываю стакан лимонада, кофе и мороженое.
Пока наслаждаюсь их вкусом, думаю о недавнем прошлом.
Почему же все-таки я оказался в том сарае? За что мне были те мучения, о которых даже вспоминать страшно? Кто был тот младенец, потянувшись к которому я оказался в черной реке? Поняв, что мои размышления ни к чему не приводят,
Впрочем, Голос говорил, что мой родной мир мог измениться. Вдруг он изменился настолько, что превратился в эту фантастическую страну?
И кто сказал, что малыш из моего миража - не в этом мире? Впрочем, я все равно не представляю, как буду его искать.
Бросается в глаза, что через дорогу от кафетерия - на другой стороне улицы, толчется с дюжину ребят. По большей части мальчишки и два-три парня постарше. У многих в руках какие-то предметы, а кто-то и вовсе обвешан блестящей бижутерией, как новогодняя елка. Они смотрят в нашу сторону, но другие посетители кафе не обращают на них внимания.
Я пытаюсь понять, почему они смотрят на нас выжидающе. Вдруг один из парней перебегает дорогу и движется к кафетерию, но его тут же останавливает охранник - один из двух, стоящих у входа. Паренек начинает что-то объяснять, но тот даже слушать не хочет. До меня долетают обрывки слов пацана:
– Мне только передать… Там моя тетя…
Но смотрит он почему-то на меня. Потому, наверное, что я - единственный из посетителей, кто наблюдает за этой сценой.
– Дома передашь, дома, - говорит охранник, и пацан, понурив голову, возвращается на другую сторону улицы.
Когда допиваю кофе и расплачиваюсь, ко мне обращается второй охранник:
– Вас проводить до машины?
«Машины?
– мысленно удивляюсь я.
– Какой еще машины?»
И только тут замечаю, что внизу, под ступеньками кафетерия выстроились в ряд очень странные средства передвижения. Я когда-то слышал об автомобилях, но был уверен, что они похожи на кареты, просто без лошадей. Эти же вовсе не походили на кареты, скорее, на какие-то… нет, даже не знаю, с чем сравнить их обтекаемые корпуса. Здесь на пристани я видел лодки, похожие на эти авто.