Н - 7
Шрифт:
В ответ несмело улыбнулись — не той чудовищной клановой рутине, когда смерть врага в радость. Просто не в силах противостоять обаянию леди, которую так не хотелось подводить.
— Я попробую еще раз, — серьезно кивнул Георг. — Может, просто мало воды? — Скептически посмотрел он на остаток жидкости у самого донышка стакана.
— Мало моей крови, — шепнуло мужским голосом.
А следом пришла волна жаркого влажного воздуха — будто воду щедро плеснули на раскаленные добела угли.
— Не смотри на него, — наставница схватила
Тот испуганно повиновался, но взгляд все равно уловил мужской силуэт в отражении граней стакана — мутный, стоявший слишком близко к окну. А затем и тот поплыл в каплях воды, сконденсировавшихся из накрывшего их жара. Кофта моментально пропиталась влагой и неприятной тяжестью повисла на теле. Дерево стены напротив — и то потемнело.
— Зачем ты здесь? — Не вставая, прошипела леди.
Жар словно бы не коснулся ее вовсе.
— Ты заперлась от меня в своих снах. Поэтому я пришел лично. Я принес документы. Ты возьмёшь их и подашь в суд от лица клана. — Оговаривал задачу незваный гость, даже оттенком голоса не выражая сомнений, что ему могут воспротивиться.
— Пошел прочь.
— Георг сейчас умрет, — уведомили ее, не отражая и капли сожаления.
Леди выставила ладони, до того лежащие на коленях, поверх стола. Ярко-красные камни на десяти перстнях охотно подхватили свет ламп и засветились изнутри.
— Тогда о тебе узнают. Убить не смогу, — констатировала дама с явным сожалением. — Зато пепел долетит до Кеми, и Имперские гончие возьмут твой след. Готов снова бежать и прятаться?
— Узнай что в документах, женщина. — Слегка изменился тон говорившего, сменившись на укоризненный.
И камни на перстнях — судя по довольному блеску в глазах леди — были тому главным аргументом.
— Какую беду ты принес в мой дом в этот раз?
— Это не твой дом. — Подернулся мужской голос гневом. — Ты чужая в нем и чужая семье.
— Я — единственная! Я и Георг. Больше никого не осталось. Ты же умер еще при жизни, предатель!
— Если я предатель, то кто же ты? Почему мертвы мои братья и сестры, а ты все еще ведешь свою бесполезную жизнь? Ради того, чтобы зваться княгиней? Или назвать князем этого слабосилка, который никак не дозовется до Силы крови?
— Сила крови может проявиться и в шестнадцать, и в двадцать лет. — Успокаивающе положила она ладонь на руку болезненно дернувшегося ученика и произнесла скорее для него, чем для своего собеседника. — В этом нет большой беды.
— Слабость порождает агонию. Клан был мертв еще в самом начале войны. Мир был мертв в эту же секунду! Но отчего я, вместо того чтобы стоять победителем над двумя мертвецами, вижу только одного — и это мой собственный род? — С горечью спросил себя гость.
— Не дождешься. Мы живы. И род, и клан, и мир. И мы — помним, кто ты есть на самом деле, что содеял и на что способен. — Медленно покачала головой леди. — Не найти тебе прощения ни у закона, ни в сердцах людских. Прятаться тебе изгоем до конца дней своих, проклятый.
— У меня документы, — явно сдерживаясь, произнесли в ответ. — Которые принесут мне всю империю. Все обвинения забудут. Мои люди смогут вернуться в страну и помогут возродить мой клан. Скажи, что вздумала помешать мне в этом, женщина, и гори пеплом хоть до северных морей.
— Что в этих документах?
— Мой наследник, которого я пожелаю признать.
— Наследник нашей крови? — Екнуло в сердце женщины.
А Георг даже расслабился на мгновение — пусть кто-то другой смотрит в этот клятый стакан… Но потом в душу вернулась ревность.
— Наследник, к которому клятвой привязан Первый советник империи.
— Ах, этот… — Задумчиво кивнула своим мыслям Борецкая, на мгновение отвернувшись к стене и спрятав эмоции. — Убьешь его, чтобы забрать клятву? Вновь предашь кровь свою?
Ревность в душе Георга тут же отступила.
— Отдай документы в суд. — Холодно произнес гость.
— В этом нет нужды. Мы, некоторым образом, уже родственники с ним. Максим Самойлов признал меня бабушкой. — Отчего-то страх из взгляда женщины пропал.
Он и раньше был тщательно скрыт за яростью и гневом, но сейчас и эти эмоции притихли, сменившись спокойствием.
— Наследник знает, кто его дед?
— Только двоих: Юсупова и ДеЛара.
— Юсупов потеряет право на родство, как только документы изучит суд. ДеЛара — и вовсе самозванец. — Недовольно процедил мужчина.
— В этом мире, в который ты так некстати вернулся, твой наследник сам определяет себе родственников. Ты ему вряд ли понравишься.
— Документы, женщина. Твое решение?
— Я отнесу их в суд, — кивнула сама себе княгиня Лидия Борецкая. — Только прошу, не ослепляй курьера, которого ко мне отправишь. Про тебя забыли, и незачем напоминать вновь. Пока ты ждал смерти мира, изобрели интернет и постаматы.
— Я узнаю, что это. — С заминкой произнесли в ответ.
— К слову, могу подсказать, где Максим.
— Это будет весьма разумно с твоей стороны.
— Вместе с дедом ДеЛара отправился штурмовать Любек. — С показной вежливостью улыбнулась княгиня. — Дороги перекрыты, в городе введены правила благородной войны.
— Его могут там пленить… — Произнес гость после короткой заминки. — Убить до суда, — уже со скрежетом зубов добавил он.
— Я слышу беспокойство в твоем голосе, предатель. — Ахнула леди. — Какой кошмар, клятву унаследуют Юсуповы! И не отдадут, нет. Никогда своего не отдавали.
— Не гневи меня.
— Это он тебе на зло, — осуждающе покачала княгиня головой. — Особенно этот ДеЛара под боком. Как же теперь к сердцу-то кровиночку прижать?
— Пророк подготовился. — Сделал вывод вслух мужчина. — Следовало ожидать.