Н 7
Шрифт:
Дела у него явно пошли в гору после того, как здесь стали отдыхать «титаны». Болелы повадились ходить. Когда знаковые трансляции, наверное, вообще аншлаг — конечно он на стороне того, кто приносит ему прибыль.
— В сборную не каждый день приглашают, — с пониманием и тоской сказал Матвеич, с тоской — потому что это тоже его мечта, и она уже точно не осуществится.
— В национальную. Сборную. СССР? — С каждым словом глаза бармена становились все круглее и круглее.
— Да, — кивнул я. — Сам еще не верю.
— Вот это да! — выдохнул он.
Бармен продолжал таращиться, не заметив, как пиво наполнило кружку, и через верх пошла пена.
— Ох ты ж ешкин кот! — интеллигентно выругался он, вытер кружку салфеткой и поставил напротив меня. — Это подарок. Мелочь, понимаю, но не отказывайся. Мне будет приятно.
В зале на два голоса пропели Мика и Микроб:
— Ну-ка мечи стаканы на стол! Ну-ка мечи стаканы на стол!
Дальше запели все, хлопая в такт по столам. Димидко скривился, бармен (как его, интересно, зовут?) улыбнулся, поставил вторую кружку.
Ко мне все-таки подошли двое болел, что поглядывали искоса.
— Нерушимый? — спросил тот, что пониже.
— Он самый, — кивнул я.
— Распишись на футболке! — блеснул глазами второй и, протянув черный маркер, развернулся спиной.
Я поставил размашистые подписи на спине одного, второго, третьего. Четвертому даже мяч нарисовал. Ушли мужики довольные.
Старший состав «Титана» разобрал пиво, и к стойке началось паломничество. Причем, чтобы прорваться к ней через тесный зал, парням приходилось двигать стулья и даже стол, где сидели девчонки, две худые блондинки, похоже, сестры, и шатенка поплотнее, розовощекая, с длинными вьющимися волосами. Девочки все время хватали бокалы, чтобы они не перевернулись.
Наконец пышка не выдержала, вспорхнула и схватила за руку идущего за пивом Клыка.
— Стойте! Вы же из «Титана»?
Ее голос стал бархатным, а Клык замер, на щеках вспыхнули красные пятна.
— Титаны держат небо на каменных руках! — пропел Микроб. — Да, мы — они.
— Я за вами поухаживаю, — расплылась в улыбке девушка.
А я подумал, что вовсе она не толстая, так кажется на фоне анорексичных блондинок, просто фигуристая.
— Меня зовут Маша, это, — она кивнула на подруг, — слева Катя, справа Мила. Сестры. Близнецы. Пока их две, к вечеру для некоторых будет четыре.
Шутка дошла не до всех, я улыбнулся и подумал, что раз она остроумно шутит, с интеллектом у этой девочки все хорошо.
Отпустив Клыкова, который так и остался стоять в середине зала, она подбежала к стойке, подождала, пока наполнится вторая кружка, и обе отнесла за столик, где сидели Погосян, Микроб, Клык и Гусак с Левашовым. Только сейчас увидел, что они шестое место держат для меня.
— Еще бы закуски до пива, — мечтательно протянул Гребко с южным акцентом.
Бармен пожал плечами:
— Позже, не успеваю. Запара.
— Можно я помогу? — вызвалась Маша. — Сыр порежу, арахис отсыплю, чипсы…
— Никаких чипсов! — припечатал Димидко. — Это отрава забугорная!
Наполнив очередную кружку, бармен, кивнул выделил три куска сыра, рассказал, что и как, и из разговора я понял, что его зовут Кирилл.
Маша порхала туда-сюда, построила блондинок, и они нехотя принялись разносить пиво, пока она возилась с закуской.
Наконец у всех было налило, закуска разнесена, Димидко встал и заговорил:
— Дорогие «титаны» и гости этого заведения! Чужих людей здесь нет, все мы — одна большая семья…
Мужик, что подходил за автографом первым, достал телефон и начал снимать тренера, остальные последовали его примеру. Димидко, похоже, или не замечал, что его снимают, или ему было все равно. Меня же журналисты задолбали сперва в Англии, потом — здесь, и я боролся с желанием подойти и попросить убрать телефоны, успокаивая себя тем, что это не журналисты, а наши люди, которые нас любят, для них иметь историческое видео — наивысшее счастье. Они потом на каждом застолье им хвастаться будут.
— Причин того, что мы тут собрались, несколько. Во-первых, к нам вернулся Александр Нерушимый! Во-вторых, его усилиями враг повержен, Англия посрамлена, несмотря на все приготовленные нам подлости!
— Ура, товарищи! — Лабич встал и захлопал, все с радостью присоединились.
Мужики собрались чокнуться кружками, но Димидко жестом велел этого не делать, и они поняли, присмирели.
— И, наконец, главный повод, — торжественно произнес Димидко. — Но сперва — маленькое отступление. Я помню, как Нерушимый пришел в «Динамо-2», практически ничего не умея. Я на него посмотрел и подумал, что этот мальчик и недели не продержится. Но у него были, не считая таланта, упорство и бешеная работоспособность. Прошел какой-то месяц, и Нерушимый превзошел нашего вратаря. Миновало каких-то полтора года, и вот наш Саня защитил честь страны в Англии, и пришел приказ… — голос Димидко дрогнул, и он смолк, расчувствовавшись.
Лабич снова стал аплодировать, но на него зацыкали, чтобы не мешал.
— В общем, горжусь тобой, Саня. Мы все гордимся. Ты — пример того, как можно своими руками воплотить мечту в жизнь, ведь талант — это только десять процентов успеха, остальное — труд и упорство. Теперь переходим к главному… — Он посмотрел на меня. — Может, ты сам скажешь?
Я спрыгнул со стула, повернулся лицом к собравшимся.
— В детстве все мы мечтаем о несбыточном. Потом вырастаем, мечта все отдаляется, и мы захлебываемся бытом, мелкими проблемами и перестаем мечтать. Я с малых лет смотрю футбол, и мне невыносимо было видеть, как наши проигрывают то французам, то англичанам, то еще кому-то. Я смотрел и мечтал, что окажусь на поле, и моими усилиями череда проигрышей закончится. И вот я вернулся из Англии с победой…
Зал зааплодировал, и пришлось ненадолго смолкнуть.
— Но это только первая вершина, которую удалось покорить. Меня пригласили в национальную сборную, и я знаю, все у нас впереди. Мы победим! Спасибо всем, кто верил в меня!
Четверка хлопала стоя. Погосян поднял кружку и заорал:
— За Нерушимого! За будущие победы!
— Ура! — подхватил Клыков.
А Левашов встал и затянул гимн «Титана», и вот уже все стоят и поют, даже тренер и гости «Чемпиона». И бармен. И Маша — закрыв глаза и приложив руку к груди.