На абордаж!
Шрифт:
Меня долго вели по извилистым коридорам, похожим на выгрызенные гигантскими червями ходы в камне. Вспоминаю, что известно о крепости Суржа. Построена на гранитном основании, выходящим к морю. Цитадель возводили не один десяток лет, угробили кучу рабов, привлекали даже магов, чтобы углубиться в горные породы. Меня, по-видимому, ведут в самое основание крепости. Не хотелось думать, какая тяжесть находится над моей головой. Случись обвал — придавит как букашку.
— Заходи, — буркнул один из сопровождающих и распахнул узкую
Тюремная камера с узкой шконкой с соломенным матрасом и грубым одеялом. В углу — жестяное ведро с характерным запашком. На каменном выступе, играющем роль стола, примостился магический фонарь, дающий хоть немного света. Окна нет. Хрен сбежишь.
Дверь захлопывается, отрезая меня от внешнего мира. Н-да, вот это нора. Если рассуждать здраво, гноить меня просто так не станут. Скорее всего, посадили на пару-тройку дней, чтобы как следует довести до кондиции, а потом выдавить с меня все, что я знаю. Наивными дарсийцы не были. Корабль, на котором мы шли, пиратский. Да еще с похищенной и пропавшей пять лет назад Тирой. Странность, которую нужно распутать до самого конца.
Я лег на шконку, прикрылся тонким потертым шерстяным одеялом и заснул.
****
«Мариновали» меня два дня, не меньше. Я это определил по кормежке, которую исправно приносили в камеру каждые несколько часов. Ничего особенного: каша на воде, кусок хлеба, жидкая гороховая или бобовая похлебка с волокнами мяса. Лишь бы не сдох раньше времени.
Парашу, слава богам, выносил какое-то зачуханное существо в рванье. Может, какой-нибудь каторжанин, трудящийся в цитадели на благо королевства. Отрабатывает свои преступления…
Дверь со скрежетом распахнулась, и в каморку зашел старик в богатых одеждах. На нем был темно-коричневый камзол с серебряными пуговицами, на обшлагах вьются золотые нитки, сплетаясь в замысловатые узоры. Кожаные башмаки, белые чулки, на голове шляпа с серебряной пряжкой. Постукивая тростью, старик прошел к шконке, брезгливо поправил одеяло, чтобы не садиться на продавленный матрац.
— Закрой дверь, — густым повелительным голосом произнес он, и стражник мгновенно исполнил приказание.
Я с любопытством смотрел на странного посетителя, стоя у противоположной стены. Только что провел комплекс гимнастики, чтобы мышцы не застаивались, поэтому постарался быстрее привести учащенное дыхание в норму.
— Догадываешься, кто я такой? — недовольно буркнул старик.
— Эррандо Толессо, — киваю в ответ. Признаться, я ждал его посещения, но отбрасывал эту мысль как мало осуществимую. Значит, Тира не бросила меня.
— Соображаешь, — хмыкнул дед. — Внучка мне мозг выклевала, требуя, чтобы я поспешил в Суржу спасти какого-то молодого авантюриста.
— Вы были рады видеть леди Тиру?
— Не твоего ума дела, парень! — старик Толессо засопел. Видимо, получил от любимой внученьки по полной программе. Представляю, сколько нового узнал Эррандо про себя!
— А где она сама? — подпирая стену, спросил я.
— Дома! Нечего ей разъезжать и хлопотать за проходимца.
— Я не проходимец.
— Помолчи! Я еще не разобрался окончательно, что за хитрость ты затеял, спасая девчонку. Вся ваша история побега необычна, но не настолько, чтобы я расплакался от умиления. Чего ты хочешь за Тиру?
— Она вам не говорила?
— А сам не в состоянии сказать? Или язык отсох? — пристукнул тростью Эррандо. — Говори, чего надо.
— Во-первых, вытащить меня из этого клоповника. Второе, дать достойную награду, помочь с дворянским титулом. Деньги на это дело есть. Хочу осесть в Дарсии и начать новую жизнь. Ну и прошу руки вашей прекрасной внучки.
Наступило зловещее молчание. Я внезапно услышал треск дерева. Этот неласковый дедуля так сжал трость, что она едва не раскололась. Нихрена себе, силища у пенсионера!
— Не много ли хочешь, щенок сиверийский?
— О, вы уже знаете, кто я такой? — надо понахальнее с дедушкой. А то возомнил себя пупом земли. — В таком случае, грубость с вашей стороны неприемлема. Не заслужил я ее. Давайте договариваться. Вы бы знали, сколько сил я затратил, чтобы уговорить леди Тиру вернуться домой! Она очень обижена…
— На кого она обижена, знаю. Переживу, не маленький. Награду свою получишь… Когда выйдешь отсюда. Но насчет дворянства не ко мне вопрос. С кем договаривался, с того и требуй.
— Он не слишком спешит сюда, — ухмыльнулся я.
— Думаю, скоро появится, — Эррандо положил трость на колени и задумался. — Вижу, гнильцы в тебе нет. И внучке моей помогал от души. А она всегда была девочкой прямой, ложь и двуличие человеческое видела ясно. Твою хитрую игру различила бы мгновенно. Поэтому и не доверяла Лихому Плясуну. И ты правильно обозначил свою позицию. Любишь деньги — это правильно, ненавижу тех, кто краснеет, когда ему предлагаешь за услугу, ломается как девственница, а у самого душа продажная, как у шлюхи. Помощь бывает бескорыстной, я понимаю. Но не в таком случае… Я открою счет в банке Скайдры на твое имя. Кстати, на какое?
— Игнат Сирота.
— Хм, ладно. Пятьдесят тысяч полновесных золотых риалов устроят?
— Мало свою внучку цените, уважаемый!
— Цыц! Каков нахал! Ты еще и торгаш!
— Таким родился, — развел я руками. — Двести тысяч. Сами понимаете, риски огромные. Надо еще дворянство свое как следует укрепить. Взятки, рты заткнуть недовольным, ну и прочие неудобства.
Эррандо впервые посмотрел на меня с интересом. Что-то в его седой голове закопошилось.
— Крови не боишься? — неожиданно спросил старик.