На берегах Дуная
Шрифт:
Алтаев почти ни с кем не разговаривал. Его склоненная над картой голова блестела в лучах электрической лампочки, локти уперлись в стол, широкие плечи устало клонились вниз. Он, не изменяя положения, выслушивал доклады Дубравенко, отрывистым «хорошо» соглашался с его предложениями или так же отрывисто — одним-двумя словами — возражал.
До двенадцати часов ночи никаких изменений на фронте не произошло. Из корпусов и дивизий докладывали, что все войска находятся в боевой готовности и ждут ударов противника. Южнее села Барачка разведчики захватили в плен солдата танковой дивизии «SS» «Мертвая голова». Он показал, что в эту ночь, в ночь на 26 января, назначен решительный штурм обороны гвардейцев и фашистские танковые дивизии
— Поторопились, господа Гитлер и Гилле, — прочитав листовку, встал Алтаев, — слишком поторопились. Терпенья не хватило.
Он скомкал листовку и отшвырнул ее в угол.
— Наши солдаты не поверят этой брехне. Они похлестче читали и в более страшное время — и не верили! А нам с вами, товарищи, подумать нужно, очень серьезно подумать, — обратился он к члену Военного совета и начальнику штаба, — почему они эти листовки разбросали именно сейчас, ночью?
Он шагнул от стола и подошел к Шелестову.
— Вчера не бросали. И позавчера не бросали, а сегодня рассеяли по всем полям.
— Замысел их ясен, — заговорил Шелестов, — внести хоть какую-то панику в наши войска, деморализовать их в самую решительную минуту и ударить. Но все это чепуха! Самое главное в этой листовке — направление отхода.
— Вот именно, — резко взмахнул рукой Алтаев, — направление отхода.
— Расчищают пути для своей ударной группировки, — сказал Дубравенко и усмехнулся, — глупо, но внимания заслуживает. «Отходите на Бичке и Торбадь». Это как раз наш правый фланг. Значит, они думают расчистить себе дорогу на нашем левом фланге.
— Безусловно, — подтвердил Алтаев, — безусловно. Между Дунаем и озером Веленце. И главным образом по основной магистрали от озера Веленце на Будапешт. Весь шум перед правым флангом и центром армии — это демонстрация, попытка обмануть нас, сковать наши силы и ослабить наш левый фланг. Только ничего из этого у них не выйдет, ничего!
Алтаев отошел от Шелестова, присел на стул и взглянул на карту.
— Все танки и самоходные орудия с правого фланга и центра снять, — тихим, спокойным голосом продолжал он, — снять и подтянуть к левому флангу. Вторые эшелоны и резервы правофланговых и центральных дивизий подготовить к переброске на левый фланг. Сюда же собрать всю армейскую артиллерийскую группу и все истребительно-противотанковые артиллерийские полки. Мы оголим свой правый фланг и центр, но зато разгромим противника на главном направлении.
— Без риска ничего не бывает, — поддержал Шелестов, — а этот риск вполне разумный и крайне необходимый.
— Только быстрее, быстрее перебрасывать все. Противник вот-вот перейдет в наступление.
— Прорвать оборону сразу ему не удастся, — возразил Дубравенко, — пусть даже на очень узком участке сосредоточит все силы и средства. Для преодоления нашей обороны потребуется время.
— Это верно, — согласился Алтаев, — только всегда нужно рассчитывать на худшее. Это не перестраховка, а здравый смысл и бальзам от зазнайства, от самодовольства и самоуспокоенности.
Алтаев вызвал к себе начальников родов войск армии, посоветовался с ними, что целесообразнее перебросить на левый фланг, и приказал отдавать распоряжения войскам.
Через полчаса из штабов корпусов и дивизий потекли доклады о начале движения танков, самоходных орудий, пехоты и артиллерии в сторону левого фланга армии. Для встречи их выехали офицеры управления армии.
Был уже второй час ночи. Движение и шум в расположении противника не прекращались, но вражеская артиллерия попрежнему молчала. По всему фронту взлетали в воздух осветительные ракеты, трещали автоматные и пулеметные очереди, отбивая попытки разведчиков
Теперь Алтаев только ждал, где обозначится главный удар противника. Член Военного совета и начальник штаба армии ушли к себе. Генерал армии остался один. Он снял китель, достал из чемодана новый, с орденами и медалями, и надел его. В кабинете сразу стало торжественно и нарядно. Только на столе в беспорядке лежали карандаши и рассыпанные листки бумаги. Алтаев собрал их и положил в папку. На столе осталась карта оперативной обстановки и один-единственный красно-синий карандаш.
«Откроют фашисты огонь или начнут без артиллерийской подготовки? — раздумывал Алтаев. — Если будет артподготовка, то это даже лучше. В темноте большого вреда не наделает. Зато это нас предупредит и можно будет разгадать, где главный удар».
— Начали, — поспешно войдя в кабинет, проговорил Дубравенко.
— Где? — неторопливо спросил Алтаев.
— По шоссейной магистрали восточнее озера Веленце, на очень узком участке, всего около четырех километров.
— Ясно! Какое сейчас положение?
— Пока идет бой за передний край. Артиллерия противника большую часть огня сосредоточила по району Барачка, Мартон-Вашар, Пазманд, Вереб. Бьют термитными снарядами, поджигают села.
— Понятно. Освещают дорогу своим танкам и пехоте, пытаются дезорганизовать наши войска.
— Товарищ командующий, — войдя без доклада, заговорил Воронков, — две группы танков противника прорвались через шоссе, обошли господский двор Петтенд и устремились в направлении Вереб и Валь. В господском дворе в окружении ведет бой один наш батальон мотопехоты. С ним восемь танков, шесть самоходок и артиллерийский дивизион. Мои офицеры держат связь с командиром батальона по радио. Он докладывает, что правее от него прошло семьдесят шесть танков и сорок три бронетранспортера, левее скрылись в темноте тридцать девять танков и более девяноста крытых автомашин с пехотой и пушками на прицепе. За этими колоннами беспрерывно идут танки, бронетранспортеры, автомашины.
— Так! Прорвался! — выслушав доклад, сердито проговорил Алтаев. — Прорвался все-таки! Теперь он устремится на север. Нужно преградить ему дорогу. Один батальон, два танка и артиллерийскую батарею выдвинуть и занять высоты и поселок. Полк из второго эшелона дивизии Панченко выдвинуть в Пазманд. Усилить его тремя танками. Две батареи ИПТАПа расположить вот здесь.
Он отрывисто диктовал, кого и куда поставить. Генералы Дубравенко и Воронков торопливо записывали. Это было совсем необычное решение командующего. Командующий армией, в руках которого находились крупные массы войск и боевой техники, всегда в своих решениях оперировал корпусами, дивизиями, бригадами и в редких случаях полками. Сейчас Алтаев со всего своего фронта собирал по одному танку, пушке, по роте и батальону, учитывая отдельную боевую единицу и стягивая все к участку прорыва. На узком фронте прорвались большие массы живой силы и боевой техники противника. Они распространялись к северу по равнине, явно намереваясь по кратчайшему направлению окружить главные силы гвардейской армии и затем рвануться на Будапешт. И со всех сторон, откуда только можно, Алтаев сосредоточивал к участку вражеского прорыва танки, самоходки, стрелковые роты и батальоны, артиллерийские батареи. Странная картина в эту ночь вырисовывалась на его карте. Синие стрелы колонн прорвавшегося противника жирными змеями неудержимо ползли на север. С запада, с северо-запада, с севера, с северо-востока и с востока к ним маленькими красными значками торопились советские танки, самоходки, пехота, артиллерия. Вот по шоссе на северном берегу озера Веленце движутся одна стрелковая рота и два танка. Они подошли к узкоколейной железной дороге и развернулись фронтом на восток. Перед ними появились синие значки противника. Он остановился. Сейчас там вспыхнул бой.