На боевом курсе
Шрифт:
А машина рвётся в небеса. Приходится придерживать её от такого опрометчивого шага, придавливать рулём высоты. Ещё не хватало потерять скорость и свалиться. Однако, скоро у меня мускулы будут, словно у Геракла. Нет, видимо не зря я о триммерах вспомнил. Значит, просто не успел мозгами осознать свои впечатления от полёта прошлый раз, а подсознание успело, сделало правильные выводы, своевременно вытащило на свет нужные воспоминания.
Всё, разогнался, можно набирать высоту. И мы карабкаемся вверх, к нижнему плотному ярусу сплошной облачности. А ведь такая отличная погода была с утра. По альтиметру набираю триста метров и перевожу машину
Летим по кругу, поглядываю вниз, по сторонам, даже успеваю бросить короткий взгляд за спину. Интересна мне реакция новых кандидатов. Особенно Владимира Владимировича. Увиденное внушает оптимизм. Потому как такой явный восторг на его лице никакими словами не передать. Ну это мне не передать, а у него, может что и получится.
Ладно, любоваться чужими эмоциями некогда. Сейчас самолёты летают так, как лётчику захочется. И никакого руководства полётами не предусмотрено. Поэтому нужно крутить головой на триста шестьдесят градусов. А то мало ли какой орёл решит нас по недомыслию или неопытности на прочность попробовать?
Даю команду прибрать обороты на двух внешних моторах и смотрю на поведение самолёта. Тяги вполне хватает удержаться в горизонтальном полёте. Но это на пустой машине, а как оно будет с полной загрузкой? Но это мы ещё успеем узнать. Сначала уберём поплавки, потом начнём отрабатывать тренировочное бомбометание. Испытаем ещё.
На двух моторах разворачиваюсь на посадочную прямую, начинаю снижение. Почему-то вспомнился мой первый полёт на Фармане. Сколько тогда было эмоций, сколько получил впечатлений. Ещё бы, в открытой-то кабине — все летающие насекомые норовили прямо в лицо угодить.
А здесь уже не летающая этажерка, а настоящий воздушный корабль с почти нормальной кабиной. Хоть и та же фанера под ногами, но, на удивление, нет того ощущения хрупкости конструкции, как… Да даже как на моём Ньюпоре. Этот аппарат сразу вселяет ощущение уверенности и надёжности…
При касании снова задеваю поплавками грунт, да так сильно, что даже слышен какой-то подозрительный скрежет. А ведь садился как обычно на «отлично», и притёр самолёт с минимальным посадочным углом! Специально подгадывал так, чтобы прежнюю ошибку не повторить.
На пробеге ещё разок оглядываюсь назад, буквально на миг, но и этого хватает. Пассажиры мои ничего не заметили, ни на какой скрежет не обратили внимания. Смотрят в окна, на лицах восторг полнейший. Какой уж им сейчас может быть скрежет. Ну и ладно, ну и хорошо. А я порулю к ангарам. Там и выясню причину этого скрежета…
Глава 6
Нырять через нижний люк не стал, протиснулся через боковой грузовой вслед за довольными «пассажирами» и, минуя подставленную лесенку, спрыгнул в истоптанную пожухлую траву. Поддакивая и улыбаясь восторженным возгласам и комментариям, направил народ к ангарам, а сам остался у самолёта в невеликой компании заводских механиков.
— Как машина, ваше благородие? — смотрит вопросительно старший из этой компании в чине унтер-офицера. И одновременно косит взглядом в сторону моих удаляющихся «пассажиров». Причём во взгляде этом так зависть и проглядывает. Им-то в отличие от него удалось в небо подняться…
— Да всё бы ничего, но на посадке снова поплавками зацепил землю. Даже треск какой-то раздался. Посмотрим?
— Так точно! — и унтер вслед за мной идёт осматривать самолёт.
— Ну ничего себе! — не сдерживаюсь я при виде измочаленного в щепки кормового среза поплавков, проглатывая про себя рвущиеся наружу при виде такого безобразия всяческие нецензурные выражения.
Унтер наклоняется и зачем-то трогает пальцами измочаленную фанеру, оскалившуюся на нас острыми клыками расщепленного шпона. Выпрямляется и поворачивает голову ко мне:
— Придётся восстанавливать.
— Нет. Восстанавливать не будем. Завтра с утра всё равно становимся на ремонт, будем кое-что в конструкции переделывать. Заодно и от этого недоразумения избавимся. Только обязательно всё это, — показываю рукой на разлохмаченные детали. — Нужно сфотографировать. На память. Кстати, а крепления тросов и амортизаторов? Целы?
Унтер буквально прощупывает узлы крепления и утвердительно кивает. А у меня крутится в голове когда-то виденная фотография с небольшими колёсиками как раз на хвостовиках подобных поплавков. Не у одного меня была похожая проблема, так получается? Вот и её решение вспомнилось. Но оно уже не нужно.
У ангаров народ продолжает горячо делиться впечатлениями от полёта. А механиков-то вокруг себя сколько собрали! Подхожу к плотному кругу людей, какое-то время слушаю и решаю не мешать, отхожу незамеченным в сторону. К счастью, не все такие восторженные. Михаил тоже стоит в сторонке, дымит папироской в импровизированной курилке. Сажусь напротив на какой-то ящик, вытягиваю ноги, шевелю носками хромовых сапог. Прикрываю глаза и расслабляюсь. Молчим какое-то время.
— Когда назад, ваше благородие? — не выдерживает первым Михаил, нарушая тем самым сладкую полудрёму.
Сначала не понимаю, с чего это вдруг такое обращение, но соображаю и оглядываюсь. Толпа восторженных почитателей у ангара разошлась, наши «пассажиры» тихонько за моей спиной столпились.
— Не скоро, вахмистр, не скоро. Завтра снова встаём на ремонт, — предупреждая законный вопрос, сразу поясняю. — Будем снимать поплавки, кое-что переделывать, дорабатывать.
— Вот это правильно. Толку от этих поплавков никакого, только мешают. Вместо них сколько можно будет дополнительно бомб на борт брать, — удивляет меня здравыми рассуждениями Михаил…
Ни разу не верил, что меня действительно могут оставить в покое. И правильно делал, потому как приехали за мной уже на следующий день. Хорошо хоть приехали не рано с утра, а ближе к обеду. Успел я и за самолётом приглядеть, и проконтролировать начало работ. Правда, мне от этого не легче. Потому как организм мой святым духом питаться не может, а мы с Михаилом как раз собирались его, то есть их, организмы наши идти питать простой земной пищей в ресторан при гостинице. Это аэродромному народу хорошо, их на месте кормят, а нам приходится изгаляться по — разному. То с собой что-то брать, вроде сухпая из купленных по дороге пирогов, то как сейчас до ресторана в обеденное время добираться. И опять же всё это за свой, далеко не резиновый счёт. На хвост ведь механикам не упадёшь, да и не по уставу это будет. Михаилу ещё подобное можно устроить, но он и сам не хочет. Ссылается якобы на солидарность, а на самом деле наверняка так думает: «В ресторане-то оно всяко вкуснее и разнообразнее будет…» Да и ладно, всё мне веселее.