На броненосце “Князь Суворов" (Десять лет из жизни русского моряка, погибшего в Цусимском бою)
Шрифт:
“Живется очень недурно: я здесь вполне аклиматизировался и пока не особенно скучаю. ”
Нравы здесь довольно жестокие: разбои не редкость, население поголовно вооружено, да и не мудрено: всякий китаец или как их здесь называют, манза, когда у
Не знаю, что будет дальше, но пока очень интересно. Тяжело только, когда вспомнишь, как далеко забрался от всех близких, да еще когда долго не получаешь известий. Что-то у Вас делается? Вести сюда доходят так поздно, не менее месяца, и очень не аккуратно. Пишите чаще: известный процент писем пропадает, особенно при моем довольно неопределенном адресе. Не знаю как у вас, но нас здесь прямо извели дожди: за все время мы не имели в общей сложности десяти ясных дней. Когда это кончится – неизвестно.
XXVIII. Владивосток. Крейсер “Разбойник”. 16 сентября 1899 г. Ваше длинное письмо и фотографию я получил недели полторы тому назад. Мы теперь стоим поднятыми на гидравлическом доке и оканчиваем свои дефектные работы. Около 22-го мы должны их окончить, принять вторую смену учеников и начать второе 5-ти недельное учебное плавание. После окончания занятий с учениками, что произойдет в начале ноября, я, по всей вероятности, буду опять переведен на “Рюрик”, хотя меня могут ожидать и какие-нибудь служебные сюрпризы, вроде мыканья по всевозможным судам эскадры. Живется очень недурно: я здесь вполне аклиматизировался и пока не особенно скучаю.
Прошлое воскресенье ездили на охоту на диких коз на Русский остров (около Владивостока). Я убил козу. Ходил с трехлинейным Винчестером, стреляющим пулями вроде пресловутых дум-дум. Мне впервые пришлось познакомиться на практике с действием современной пули: оно, по истине, ужасно. Несчастная коза получила три пули: первую навылет в передние лопатки с расстояния около тридцати шагов, вторую вдогонку в зад шагов на пятьдесят и третью в голову, чтобы добить почти в упор. Конечно, за глаза было довольно первой пули, разрушившей совершенно оба легких и имевшей выходное отверстие в кулак. Удивительно, как она могла с такой раной еще удирать. Вторая пуля обратила буквально в кисель все внутренности в области живота, а третья, пущенная из сострадания, оставила о голове одно приятное воспоминание. Занятно думать, что в случае войны с Англией просвещенные мореплаватели будут палить в нас снарядами еще более совершенными.
Охота вышла замечательно удачной. Ездили с ночевкой, и от четырех часов утра до семи вечера я провел в непрестанном лазании по всевозможным трущобам, правда, дьявольски живописным. Кроме козы, еще убил серну, причем стрелять пришлось шагов на двести по одной ее голове, и первая же пуля попала. Жалко, что такое удовольствие, за недостатком времени, можно себе доставлять чрезвычайно редко. Оружия у меня все прибавляется и прибавляется. На очереди еще покупка автоматической винтовки Маузера, которая скоро здесь будет получена. Фонограф мой не бездействует: я купил к нему около тридцати новых валиков. К сожалению, выбор валиков неважный, русских вещей совершенно нет: все больше отвратительное немецкое пенье. Хорошо бы, если бы вы попробовали прислать по почте или добровольцами.
Думаю теперь начать заниматься науками и от оружия перейду к книгам. Пока мы стоим в русских портах, особенно в милейшем Артуре, на берегу делать почти нечего и, чтобы окончательно не погибнуть от лени и скуки, поневоле приходится заниматься. Относительно книг здесь довольно сносно. Есть книжный магазин Зензиновых, через который можно выписывать, что угодно. Вообще, жизнь здесь на берегу должна быть не легка: предметы первой необходимости дороги. Про такие предметы, как офицерские вещи, и говорить нечего: дрянь страшная, и дерут втрое. Зато патроны и оружие значительно дешевле, чем в России.
“Кают-компания у нас очень милая."
XXIX. Владивосток. Крейсер “Рюрик” 19 ноября 1899 г.
Порядочно давно вам не писал, за что и прошу прощенья, тем более, что имею массу смягчающих вину обстоятельств. Телеграмму о смерти бабушки получил по возвращении из Мозампо на “Разбойнике”. Царство ей небесное. Ужасно все-таки грустно знать, что одним близким человеком, хотя и за тысячу верст, меньше. Я все-таки не думал, что смерть наступит так скоро, хотя, конечно, уже не надеялся больше увидаться с бабушкой.
Из Мозампо мы вернулись совершенно случайно только для того, чтобы сдать учеников на эскадру, после чего меня перевели обратно на “Рюрик”, а “Разбойник” сейчас же ушел обратно в Фузан. Вообще, если хотите следить за моими плаваниями, купите карту Кореи и Японии в крупном масштабе и обратите внимание на порты: Фузан, Гензан, Мозампо, Чемульпо и Мокпо, из японских портов – Нагасаки. Около этих портов мы, к несчастью, будем долго вертеться. Особенно замечательно Мозампо, ибо к нему уже тянется наша загребущая лапа, и если только у нас с Японией будет война, то именно из-за этого порта.
Тяжелое было плавание на “Разбойнике”, но зато школа была отличная, и я ужасно рад, что был туда назначен. Расставаться с ним мне было страшно грустно. Наша кают-компания сжилась за эти месяцы в одну семью, да и самый корабль стал точно родным. Мои ученики сдали экзамены отлично, и даже в моей смене оказался выдержавший лучше всех. На “Разбойнике” выяснились мои мореходные качества: оказалось, что и в здоровенную трепку, в которую мы попали при переходе в Мозампо, меня не укачивало, и чувствовал я себя отлично.
Пресловутое Мозампо – чудная бухта на южном берегу Кореи, милях в 40 от Фузана, порта, открытого для иностранцев. Стратегическое его положение очень выгодное, и занять его нам рано или поздно придется, чтобы открыть себе выход из Японского моря. У нас уже приобретены там участки земли, и будут устраиваться склады. Теперь мы держим в Мозампо стационера и не намерены давать японцам возможность что-либо устраивать.
В Фузане у нас вышли неприятности с японцами: толпа их рабочих в несколько сот человек напала на 20 человек матросов с минного крейсера “Гайдамак”, и те едва спаслись. Надо отдать справедливость японской полиции, она вела себя в этом деле безукоризненно и много помогла нашим. Теперь по этому делу производится следствие, и, вероятно, у японцев потребуют удовлетворения.