На цыпочках через тюльпаны
Шрифт:
– Феликс, - обращается она даже не ко мне, а будто в пустоту. – Мой муж умирал на моих руках.
Пухлые пальцы Вероники познали горе. Они ощутили, как человека покидает душа и обмякает его тело.
– Перед смертью он сказал мне…
Про цитату
«Умирать не страшно, не видеть тебя страшнее».
Пополнит коллекцию цитат на стене, среди черных точек.
Может Вероника права? Бог – это любовь?
Только больно черствая любовь.
Про прощение
–
Ушел из дома побродить по украшенным под рождество залам торгового центра, учуять запах праздника. Здесь я тоже часто бывал, но в основном, почему-то один. Приятно осознавать себя в шумной обстановке. Толпы людей приходят, чтобы отдать целую кучу денег, отравиться фаст-фудом, назначают встречи и многое другое, но я в основном преследовал другую цель. Просто уйти от всего, что может связывать с реальной жизнью и ходить-ходить до бесконечности долго по этим тупиковым залам, встречать на пути разных людей, спускаться и поднимать по эскалатору, будто я герой фильма и это мой мир. Но в мой фильм, мою историю проникает неизвестный раздражитель.
– Как я рада тебя, - раздражитель подбегает и останавливается напротив меня.
Не могу поверить глазам.
– Бэтти Даггер?
Вот так встреча, уж кого-кого, а Бэтти в новом виде я вовсе не ожидал увидеть.
Окидываю ее взглядом и все равно не узнаю. Вместо той рыжей толстушки передо мной худенькая огненная симпатяга.
– Как ты… - начинаю, но тут же нелепо краснею.
– … похудела? – заканчивает она и смеется.
– Нет, похорошела, - исправляюсь.
– Спасибо, у тебя как дела?
Она натягивает модные очки на голову, как ободок. Внимательно смотрит на меня и ждет ответа. Знает ли?
– Как у ребят дела? – делает новую попытку завязать разговор.
Я понимаю, что стою, все это время с раскрытым ртом и молчу. Просто слова не лезут в голову.
– Хочешь кофе или перекусить? Пошли, угощаю, - смиряется она.
Поплелся как верный пес.
Мы садимся за круглый стол какой-то безымянной кафешки, Бэтти заказывает нам капучино и чизкейки.
– Я заплачу, - спохватываюсь так, будто током ударило и сразу прихожу в себя, немного отпускает. Просто передо мной Бэтти Даггер новая и чертовски хорошая.
– Да, - она махнула рукой. – Не страшно.
– Уже года два тебя не видел, - признаюсь так, будто в чем-то провинился
– Угу, а вот Трой у нас постоянно ошивается. Жаловался, что ты не хотел с ним идти на хэллоуин.
В ее жестах и интонации видится враждебность. Не могу понять она решила мне отомстить за то, что я с ней творил и какую боль причинял?
– Правильно говорит. Не очень хотелось.
Официантка расставляет напитки и спрашивает, чем еще может помочь.
– А что так?
– усмехается она и подносит чашку ко рту. Точно неопытная актриса пытается сделать глоток, чтобы влага напитка заиграла на губах.
– Эй, может, хватит меня взглядом пилить? – добавляет Бэтти, помахав у меня перед глазами рукой.
– Извини, просто…
– Да, понимаю. Сама не верю, что получилось.
– Да коровой… в смысле не коровой. Я… - запинаюсь.
– Ой, да, будто это была неправда. Ладно, так чем занимаешься? Как жизнь? – Бэтти говорит с таким лицом, будто сидит в неудобной одежде и от того ее постоянно что-то тревожит, выдает беглый взгляд по сторонам. – Майк Вилсон сказал, что ты заболел и ушел из школы, почти сразу после меня. Что случилось?
Майк Вилсон, самый, что ни на есть, ботаник, с которым никто не разговаривал, разве что кроме самой Бэтти. Еще не хватало сейчас его увидеть в новом амплуа какого-нибудь миллионера качка.
– Э… - я краснею как помидор, но почему-то говорю правду. – У меня рак.
Бэтти быстро меняется в лице. Она молчит. Делает глоток кофе и со страхом в голосе переспрашивает, будто не расслышала с первого раза.
– Что?
– Рак костного мозга. Лейкемия.
С нее слетает улыбка и остается на лице только страх, только трепет и ужас. Она боится, что это заразно. И мне кажется, что она сейчас убежит.
Но не тут-то было, Бэтти сжимает мои руки и заглядывает в глаза.
– Боже… я… я не знала.
– Трой не рассказывал?
– Нет, ни разу, - она отрицательно мотает головой. Горжусь братом, он не болтун.
У Бэтти начинается беготня глаз по сторонам, точно она робот и только что столкнулась с неизвестной ситуацией.
– Черт, - она выдыхает, будто после длительного оргазма. – Но… как так?
Жму плечами, если б я сам знал?
– Вот это да. Честно признаться, я-то хотела тебя проучить сегодня. Выставить полным идиотом. Фильмов глупая насмотрелась. Думала затащить к себе в комнату, соблазнить раздеть и сфотографировать твой позор, - она замалчивает на несколько секунд, что-то обдумывая, а потом с новым вопросом.
– Ты же не шутишь? Почему ты не лысый? – она с недоверием, как всегда, смотрит на меня и ждет объяснения.
– Да. У тебя на лице написано, что ты меня не простила. Я не делал химиотерапию и с этим не шутят, - немного обидно доказывать свою болезнь, когда кто-то не верит, но в данном случае у Бэтти есть все основания.
– Не делал? То есть… ты?
– Да.
Ну вот. Еще один человек, которому я говорю это в лицо. Но Бэтти не плачет, как это делали до нее мои родители. Она лишь с каменным лицом допивает свой кофе и тихо шепчет:
– И как ты справляешься? Ребята помогают тебе?
– Я сейчас ни с кем не общаюсь. Ну, разве что встречаюсь с девушкой…
– Ее не смущает? Точнее… это мило.
– Не особо, она тоже болеет. Мы друг друга стоим, - глубоко вздыхая опускаю взгляд в чашку с кофе.
– Ой…
Теперь мне говорить гораздо легче, когда собеседник знает о моих проблемах и я, как не прискорбно, ставлю его в неловкое положение, сразу становится проще.
– Да уж, - пыхтит под нос Бэтти, массируя виски пальцами рук.
Тишина, но я не хочу терять общения.
– Ну, а у тебя как дела? Что делаешь?
– Я то? – она никак не отоходит от шока. – Ну,…я поступила в колледж и сейчас веду колонку городского журнала «советы подросткам». Встречаюсь с парнем и…