На Дальнем Западе

Сальгари Эмилио

– Брось ее ко всем чертям! – сказал жестко Гарри. – Только обуза, и больше ничего!

К всеобщему удивлению, гамбусино оставил большое бревно, которое он старался вытащить из груды обломков, и, приблизившись к трапперу, угрожающим тоном сказал:

– Как?! Вы осмелитесь бросить ребенка на растерзание этому зверью? Пока я здесь, этого не будет!

– Но ведь это только индианка. И она нам порядочно надоела! – ответил Гарри.

– Для меня она просто беззащитный ребенок, и я буду защищать ее, пока у меня найдется порох хоть на один

заряд!

– Ну так и заботься о ней ты сам! – ответил несколько сконфуженно Гарри.

– И позабочусь! Вы увидите: волкам придется разделаться со мной раньше, чем им удастся добраться до девочки.

Гарри пожал плечами и с помощью брата и агента принялся складывать костры в разных углах.

Волки не особенно торопились переходить в наступление, – казалось, они были вполне уверены: у осажденных нет возможности убежать от них. Можно было подумать, что хищники ждали полуночи, чтобы приступить к пиршеству. Теперь их собралось у развалин огромное количество. Волки толпились у пролома в стенах, у окон, возились, выли, временами как будто дрались, оспаривая друг у друга лучшие места.

– Ну, пора! – скомандовал Джон, когда все костры были зажжены. – Занимайте свои места в кольце огня! Смотрите, какую иллюминацию мы устроили! Света достаточно, мы отлично можем показать, как кто умеет стрелять. Надо постараться несколько поунять пыл мерзких бестий!

Потом он обратился к трапперам:

– Мы втроем займем место в авангарде. Гамбусино пусть сторожит эту индейскую ящерицу и заодно присмотрит за лошадьми. Его карабину найдется дел не меньше, чем нашим.

Трапперы взобрались на груды обломков, защищенных кострами, а гамбусино, убедившись, что на него никто не обращает внимания, отошел к дальнему костру, держа за руку покорно последовавшую за ним девочку.

Его глаза оживились. В них загорелся странный огонь. С бронзового лица словно волшебством слетело выражение угрюмого безразличия.

Он уложил девочку на полу как можно дальше от белых, бережно укрыл ее своим плащом, затем сам улегся на землю около нее и зарядил свой карабин.

Первый выстрел по волкам дал кто-то из трапперов. Потом выстрелы гремели почти без перерыва, сея смерть в надвигавшейся стае черных волков.

Гамбусино поторопился использовать удобный момент, чтобы обменяться с Миннегагой несколькими словами, не будучи никем услышанным.

– Скажешь ли ты мне наконец, что же случилось с Птицей Ночи? – прошептал он.

– Белые расстреляли Птицу Ночи! – ответила еле слышно девочка. – Он умер, мой брат, как умеют умирать только дети нашего племени…

– Ах, эта Ялла! Твоя мать, дочь моя, слишком мстительна! Ей надо было бы позабыть прошлое и предоставить полковнику Деванделлю погибнуть от другой руки… Птицу Ночи приказал расстрелять именно полковник?

– Да, отец!

– Это ужасно даже для нас, краснокожих: мать, которая заставляет отца убивать собственного сына!

– Так это правда, что Птица Ночи был сыном полковника?

– Зачем тебе

знать это, дочь?

– Как зачем? Разве Птица Ночи не был сыном моей матери?

– Пусть будет по-твоему! Да, Птица Ночи был сыном Яллы и полковника Деванделля.

– А я?

– Когда Деванделль предательски покинул Яллу, я взял ее в жены. Ты – моя дочь.

– У меня кружится голова, я перестаю понимать что бы то ни было, – прошептала Миннегага, стиснув зубы.

– А ты не думай ни о чем! Так будет даже лучше для тебя! – ответил ей мнимый гамбусино, укладывая метким выстрелом большого волка, проскочившего к кострам сквозь пролом в стене.

– Ты, отец, не знаешь еще одной вещи! – тронула его за локоть Миннегага, когда индеец перезаряжал свой карабин. – Я… я отомстила за моего брата! Не удивляйся, отец! Разве моя мать не дала Птице Ночи поручения убить полковника, чтобы проложить дорогу воинам нашего племени?

– Так это ты уложила полковника? – пробормотал индеец изумленно. – Но твоя мать, видишь, ошиблась в расчете на то, что солдаты Деванделля, оставшись без командира, растеряются… Еще раз повторяю, твоя мать слишком жестока. Она должна была понимать, что данное ей Птице Ночи поручение слишком рискованно.

– Я вонзила полковнику нож в спину. Он упал. Он умер! – злорадно повторила, сверкая глазами, девочка.

– В твоих жилах течет хорошая индейская кровь! – похвалил маленькую убийцу индеец.

– Да, отец, потому что в моих жилах ведь течет и твоя кровь! А Красное Облако, это знают все, был в свое время одним из величайших вождей и воинов могучего племени Воронов.

– Откуда ты знаешь это? – нахмурился индеец.

– Я слышала, как об этом говорили люди нашего племени во время охотничьих привалов!

– Если ты знаешь это, то мне нечего больше скрывать от тебя. Да, Красное Облако был великим воином. Он сорвал много скальпов со своих врагов черноногих!

За разговором гамбусино не забывал о происходящем вокруг. Он прицелился, и его пуля свалила еще одного волка.

– Но ты уверена, дитя, в том, что ты действительно убила полковника?

– Думаю, что да!

– Но ведь тогда белые должны были убить тебя? Как ты ускользнула от них?

– Потому что я ударила ножом Деванделля, когда никого не было в палатке, и это было перед самым моим отъездом с этими людьми. Они не подозревают о происшедшем! В это же время сиу начали атаку на солдат, им было не до меня.

– Зачем они везут тебя с собой?

– Они хотят выпытать у меня сведения относительно Левой Руки, вождя арапахо. Ведь Птица Ночи сказал им, что я дочь вождя арапахо и что ему, Птице Ночи, поручено отвезти меня к Левой Руке.

– А куда и зачем отправляются эти люди?

– Полковник послал их спасать его детей. Красное Облако блеснул глазами.

– Значит, Птица Ночи таки выдал нашу тайну? – прошептал он гневно.

– Нет. Как можешь ты думать так о Птице Ночи? С его уст не сорвалось ни единого слова!