На Дальнем Западе
Шрифт:
События следующих месяцев мы передадим в нескольких словах.
Граф Сент-Альбан счастливо продолжал свой поход против индейцев, несмотря на зависть и интриги местных властей, старавшихся даже помешать его предприятию. Нападение индейцев можно было считать вполне отбитым. Между племенами апачей и команчей уже во время войны возобновились прежние распри, и воины обеих наций вернулись на обычные места своего жительства.
Зато и отряд храброго Сент-Альбана понес большие потери в битвах, а также вследствие лишений всякого рода, неразлучных с жизнью в пустыне. Только уверение графа, что теперь, после окончательного поражения индейцев, наступило время добыть сокровище инков, могло удержать при нем около пятидесяти авантюристов, тогда как остальные оставшиеся в живых члены экспедиции вернулись в гасиенду дель Серро, а оттуда в цивилизованные страны.
Через шесть месяцев после отъезда экспедиции из Сан-Франциско небольшой отряд графа находился у истоков реки Бонавентура в весьма незавидном положении.
Зная приблизительно местоположение золотой залежи, граф мало-помалу приближался к истокам Бонавентуры в надежде встретить здесь в назначенное время товарищей Гонзага и остановился однажды на берегу ручья, в котором оказался золотоносный песок; это обстоятельство, разумеется, наполнило авантюристов новыми надеждами Здесь на них напал многочисленный отряд апачей; энергия, с которой велось нападение, доказывала, что отряд состоит из отборных воинов. В самом деле, Крестоносец заметил среди нападающих своих давнишних врагов: Серого Медведя, Черного Змея и Летящую Стрелу.
Несмотря на мужество графа и его спутников, перевес оказался на стороне индейцев, и отряд, потеряв около 20 человек, принужден был отступить на островок, находившийся посреди реки. Здесь он мог пользоваться по крайней мере относительной безопасностью.
Как выяснилось впоследствии, отряд апачей отправлялся в горы, на охоту, и только случайно наткнулся на белых.
Мы сказали, что отряд находился в сравнительной безопасности на острове, куда он переправился при помощи челнока, найденного подле берега, так как вследствие быстрого течения по обе стороны острова переплыть реку на конях было невозможно. Несмотря на это, отряд вскоре убедился, что ему придется выдержать настоящую осаду, так как индейцы переправились через реку повыше острова, где течение было спокойнее, и расположились по обоим берегам.
Так прошел день, другой, и граф уже начинал приходить в отчаяние, так как через день должно было наступить полнолуние и следовало явиться на место свидания. Он отыскал Крестоносца, который стоял на страже подле челнока, и тот сообщил ему, что источник реки находится в пяти или шести милях от острова.
Француз колебался, не зная, довериться ли старику, но времени оставалось мало, и он наконец решился.
— Мне известно, — сказал он, — что, когда наступит полнолуние, к источнику явятся двое людей, с которыми мне необходимо повидаться и с которыми я, к несчастью, до сих пор не мог встретиться. Вы знаете этих людей. Это Железная Рука и его друг, молодой вождь команчей.
Крестоносец подумал с минуту, потом обратился к графу.
— Я бы не хотел вмешиваться в ваши тайны, — сказал он, — но считаю своею обязанностью предостеречь вас от этих людей; они готовят вам кровавую месть.
— Кровавую месть? Мне?
— Да, они думают, что вы и Евстафий убили за морем их друга, одного известного золотоискателя.
— Кто вам сказал это? — быстро спросил граф.
— Сам Железная Рука, когда мы скрывались подле лагеря апачей, поджидая случая освободить сеньору.
— Mort de ma vie! — воскликнул взволнованный граф. — Тем более, необходимо мне увидеть их и уничтожить их ложное мнение, благодаря которому наше предприятие до сих пор не удавалось.
Затем он объяснил Крестоносцу в чем дело, и тот посоветовал ему попросить у отряда отпуск на три дня, дав клятву вернуться по истечении этого срока, если только останется в живых. Сам Крестоносец предложил свои услуги в качестве проводника и уверял, что им удастся пробраться ночью в челнок незамеченными мимо осаждающих. Во время этого разговора они заметили на поверхности реки какое-то темное тело, и граф уже прицелился, когда чей-то голос произнес: «amigo! друг!»
Крестоносец бросился к реке и протянул свое ружье пловцу, который успел схватиться за него, иначе он был бы унесен быстрым течением.
Через несколько мгновений перед Крестоносцем стояла сестра команча.
— Суванэ! Дитя мое, откуда ты взялась? — воскликнул он с изумлением, между тем как граф поспешно подошел к ним.
— Из лагеря Серого Медведя и его друзей, — отвечала девушка, — мой белый отец может видеть отсюда их огни.
— Так ты ничего не знаешь о Железной Руке и о своем брате?
— Суванэ давно, давно не видала их и ради них боролась с волнами Бонавентуры. На следующую ночь Большой Орел со своими друзьями ожидают Серого Медведя у источника Бонавентуры, но тут его погубит предательство Черного Змея.
Не ожидая дальнейших расспросов, она рассказала им о предполагаемом поединке между ее братом и Серым Медведем, о покровительстве, которое ей оказывал вождь липанов, о своем бегстве из лагеря апачей и, наконец, об изменническом плане Черного Змея, который приказал отряду своих воинов следовать, без ведома Серого Медведя, за тремя вождями, когда они отправятся к источнику Бонавентуры, и там напасть на Большого Орла и его друзей и умертвить их. Ей удалось подслушать этот план, после чего она бежала из лагеря апачей.
Эти известия имели огромную важность для графа Альбана и доказывали безусловную необходимость явиться на место свидания, прежде чем состоится поединок. Поэтому он отправился вместе с Крестоносцем и Суванэ к отряду, который расположился подле костра посреди острова. Здесь граф поручил Суванэ покровительству поручика Готгардта, столь же удивленного, сколько обрадованного, а сам, по обычаю индейцев, попросил у своих спутников отпуск на три дня. Они охотно согласились на его просьбу, после того как он поклялся, что вернется через три дня, если только останется в живых.
Час спустя граф и Крестоносец сели в челнок и, простившись с отрядом, провожавшим их до берега, отплыли от острова.
Мы у истока Бонавентуры. Долина, из которой вытекает эта река, защищена горами от северных ветров и представляет всю роскошь южной природы.
Пышная растительность указывает на близость воды. Ветви пробковых дубов, магнолий и красильных деревьев обвиты лианами, цветы которых блестят всевозможными красками. В ветвях олеандра и душистого дикого жасмина поет мексиканский соловей, голубые сороки скачут по цветущему лугу, а зеленые ящерицы с быстротою молнии шныряют между камнями.