На дело со своим ментом
Шрифт:
— Молодец, — сказал парень, когда Женька закончила, хмыкнул и задумался. Мы сидели, затаив дыхание, и ждали, что будет дальше.
Тут, лишая покоя, мне на ум пришла одна мысль, я ухватила стоявшего рядом парня за руку, легонько подергала, а когда он в сильном недоумении посмотрел вниз, прошептала:
— Вы на какой машине приехали?
— Чего? — спросил он, нахмурившись.
— Машина у вас какая?
— Вот поедем на твои похороны, и увидишь.
— Тебе что, ответить трудно? — обиделась я. — «Девятка», «мокрый асфальт»?
— Ну… — Он вдруг насторожился, я тяжело вздохнула, а парень обратился к старшему со словами: — Она чего-то про нашу тачку спрашивает.
А я так перепугалась, что выпучила глаза и замотала головой, мол, не нужна мне ваша тачка даром. Старшего все это не взволновало, он вышел в прихожую и, прикрыв за собой дверь, стал с кем-то разговаривать, должно быть по телефону, если, конечно, не исповедовал какую-нибудь экзотическую религию и не обращался к духам предков. Тот, что торчал рядом со мной, сделал пару шагов в сторону все той же двери и прислушался, при этом смотрел на нас сурово и делал вид, что разговор командира его совершенно не занимает. С Цезарем, который отлично управлялся сразу с двумя делами, у него было мало общего, поэтому он в основном сконцентрировался на подслушивании, что дало нам с Женькой возможность пообщаться друг с другом.
— Где твой Ромка? — прошептала она с намеком на отчаяние.
— На работе, — всхлипнула я.
— Пора ему нас спасать. Этот тип, что за тобой приглядывал, поди уже донес ему, что у меня гости…
— Я, наверное, все перепутала…
— Что? — нахмурилась подружка.
— «Девятка», «мокрый асфальт», это их тачка.
— Что? — вновь спросила Женька, тут до нее дошло, она пробормотала: — Тады ой. — И начала смотреть на жизнь без оптимизма.
Главный между тем закончил переговоры, пнул дверь и сказал:
— Поехали.
Мы сначала обрадовались, поняв в том смысле, что они едут, а мы остаемся, но он лишил нас надежды, заметив мне вскользь:
— Переоденься.
Тип, что стоял рядом и по неведомой причине считал меня своим личным врагом, вновь схватил меня и рявкнул:
— Найди какую-нибудь кофту!
И тут раздался телефонный звонок. Могу поклясться, мой мучитель подпрыгнул. Правда, я тоже. Мы посмотрели друг на друга, и я заревела, в основном от обиды, потому что не ясно было: чего он на меня так взъелся? Главный постоял, хмурясь, и кивнул Женьке:
— Возьми.
Подружка подошла, сняла трубку и сказала деревянным голосом:
— Слушаю. — Потом положила трубку на место и, повернувшись к парню, заявила: — Это он.
— Кто? — Все-таки соображали они неважно, поэтому все время переспрашивали.
— Убийца Инги, — глазом не моргнув, ответила Женька.
— Откуда ты знаешь?
— А мы задумали его выманить и с этой целью сказали, что нашли свидетеля убийства. Ему же интересно, кто это, и он придет.
— И что?
— Думаю, сейчас явится. Для чего-то он поинтересовался, дома я или нет.
— Если ты морочишь мне голову, — начал грозно парень, Женька моргнула изумленно и вроде бы даже обиделась. А парень вдруг добавил: — Собирай на стол.
Женька кинулась в кухню, захлопала дверцей холодильника, изо всех сил демонстрируя гостеприимство, а я посмотрела на своего мучителя и попросила:
— Можно я переоденусь?
— Валяй, — подло хмыкнув, заявил он и уставился на меня. Реветь я себе категорически запретила и извлекла из шкафа Женькин любимый френч из замши. Мы прошли в кухню и устроились за столом. Подружка выставила бутылку водки, припасенную ею к первому дню выхода на работу, и, улыбаясь, точно на свадьбе, проблеяла:
— Прошу.
Главный, взглянув на рюмки, махнул рукой:
— Убери! — И разлил водку в чашки. Руки непроизвольно потянулись навстречу друг другу, мы чокнулись, и он сказал: — Ну… за знакомство.
— Ага, — обрадовалась подружка. — Меня Евгенией зовут, а это Анфиса, подруга моя. Может, в самом деле познакомимся? В смысле, называть-то вас как?
— Зовут меня Сашка, — хмыкнул главный. — За водку и грибки спасибо, только раньше времени не радуйся.
— Да я почти никогда не радуюсь, — затараторила Женька, — потому что с детства невезучая. Два года у предков велик выпрашивала, подарили в третьем классе. И что? В тот же день свистнули. Машину купила… на последние деньги, собирала копейка к копейке. И что? Первый столб — мой. Замуж и то не вышла. Как кто появится, так либо нищий, либо дурак. Сплошная невезуха. Так что если в самом деле уши отрежете, вот нисколечко не удивлюсь. Какой-то козел деньги свистнул, а отвечать уж точно мне.
Поток Женькиного красноречия был прерван очередным телефонным звонком. Она вопросительно взглянула на Сашку, тот кивнул, насмешливо предложив:
— Скажи своему дружку, чтоб поторопился.
Женька сняла трубку, сказала:
— Слушаю. — И тут же повесила трубку. Точно так же, как в первый раз. — Молчит, — сообщила она, возвращаясь к столу, но телефон зазвонил вновь.
— Отключи его к чертовой матери, — приказал главный. Мой сосед поднялся, потопал в прихожую и отключил телефон. — Лучше б убийце вашему поторопиться, — заметил Сашка, правда, не очень зловеще. Мы еще выпили, и я, косясь на своего соседа, спросила:
— А тебя как зовут?
— Козел твой спецназовец, — ответил он. — Он у меня, гад, попляшет, я…
— Закуси, — посоветовал ему дружок, и тот в самом деле стал закусывать.
— У него имя-то есть? — возмутилась Женька. — Или это страшная тайна?
— Зовут его Юркой, парень он неплохой, но есть у него один недостаток: как разозлится, никакими уговорами его не проймешь. Можно сказать, совершенно безжалостный человек. — Сашка весело посмотрел на нас, но за внешним шутовством угадывался характер решительный и в отношении нас на многое способный, так что я даже поежилась. — Вашему убийце лучше поторопиться, — закончил он.
«Где ж его взять, убийцу-то? — мысленно вздохнула я и подумала: — Прав, прав был мой муж: следствие — дело милиции, им и карты в руки, а мы, сунув нос в чужие дела, ничего, кроме неприятностей, не наживем. Это все Женька, ее дурацкая идея… Впрочем, я тоже хороша». В самый разгар моих самобичеваний, когда я сидела, уставившись в стол, и уже мысленно хоронила себя, а Женька болтала за двоих, точно проблема сохранности ушей ее совершенно не волновала, Сашка вдруг насторожился и сделал знак молчать. Женька увяла на середине фразы, а Юрик рядом со мной повел крепкой шеей и шепнул: